От нежных прикосновений Джеймса кружится голова. Нет ничего более пьянящего, чем сильный и властный мужчина, который тебя ласкает, хочет доставить удовольствие. Наощупь расстегиваю его рубашку. Пальцами пробегаюсь по обнаженной груди, покрытой тёмной порослью. Ловлю взгляд англичанина. Он улыбается мне. Его улыбка робкая, даже немного смущённая.

«Только не оттолкни. Не прекрати это прекрасное безумие», - прошу я про себя.

Но мои опасения напрасны. Жгучее желание плоти уже поглотило мужчину целиком. Он срывает меня с подоконника и переносит на кровать. Проворным движением расстёгивает длинную молнию на моём платье и бросает его на пол. Туда же летит мужская рубашка, брюки и боксеры. Всё это Джеймс проделывает за доли секунды. Я едва ли успеваю насладиться видом его рельефной подтянутой фигуры.

Англичанин целует грудь, одновременно снимая с меня лифчик. Аккуратно прикусывает соски. Рукой скользит по животу, поникает под кружево трусиков.

– Боже, ты насквозь мокрая, - шепчет он, лаская пальцами между ног.

Я дотрагиваюсь до его возбужденного члена. Он крупный. Длинная толстая бархатистая плоть. Приятная на ощупь. Джеймс вздрагивает. На мгновение останавливается в своих ласках, а затем с удвоенной силой начинает двигать пальцами в моём влагалище. По низу живота разливается горячее марево. Бёдра подрагивают. Выгибаю спину навстречу мужчине. Нестерпимо хочется почувствовать его в себе.

Но Джеймс не торопится. Он умело дразнит клитор, заставляя меня вскрикивать от удовольствия. Моё дыхание учащается. Если и дальше так пойдёт, то я кончу просто от пальцев англичанина. И в момент, когда сексуальное напряжение достигает предела, Джеймс резко хватает мои запястья и поднимает руки над головой. Удерживая меня в таком положении, он глубоко входит одним толчком. От неожиданности и волны дикого наслаждения громко вскрикиваю. Мужчина с шумом вдыхает и шепчет мне в волосы:

– Я так сильно тебя хотел всё это время.

Он прикусывает мою губу до крови. Только сейчас понимаю, чего стоило англичанину сдерживать свою страсть. Какие усилия он прилагал, чтобы быть нежным, несмотря на животную похоть, бушующую внутри. Выдержка и самоконтроль Джеймса восхищают.

Нетерпеливо двигаю бедрами и в ответ ощущаю сильные толчки мужского естества.

Джеймс

Оголтело насаживаю Полину на свой член. Неистово вколачиваюсь. Бешено тараню нежное узкое лоно. Девушка громко стонет, уже забыв о том, что ещё пару часов назад оплакивала свою итальянскую любовь.

От разгорячённого женского тела идёт дурманящий аромат. Я и раньше с удовольствием вдыхал тонкие фруктовые духи русской. От неё всегда пахло арбузной свежестью и земляникой. Но сейчас к ним примешалось ещё вожделение. Пряный запах возбуждённого женского влагалища.

Я хочу вытрахать из Полины все воспоминания о Ромеро. Сам не заметил, как увяз в этой девочке. Когда увидел её, уходящую с выставки с итальянским лощёным ублюдком, чуть не кинулся вслед. Боялся, что дрогнет. Вспомнит прошлые чувства. Снова отдастся архитектору. В тот момент мне было плевать на проект. Впервые за последние десять лет во мне взыграли собственнические инстинкты самца.

Столько времени я подавлял искушение разложить её прямо в зале на тренировочных матах. Жаждал взять в лесу. Когда обучал стрельбе, стояк был такой, что яйца сводило судорогами от боли. Я не мог позволить себе близости. Не хотел ни к кому привязываться или, что ещё хуже, привязывать кого-то к себе. Знал, что с русской не получится просто переспать и забыть. И всё равно сорвался. Не выдержал. Её доверчивый открытый взгляд – немой призыв. Губы – манящее искушение. Сколько раз я представлял, как Полина опускается передо мной на колени и принимает в свой влажный рот мой член.