Венчанные тьмой Виолетта Тимахович

Черноволосая девушка шла домой, загнав весь скот в хлев. Уже темнело, но летний вечер не омрачился прохладой, и оставался теплым. Она устало села на лавку, наблюдая, как к ее дому шел мужчина, священник. Он был худ и высок, прям как Чернава, хоть он не был ей отцом, внешне они были схожи, у обоих была болезненно белая кожа сгорающая от малейшего солнца, острые черты лица, но его черные волосы уже начала покрывать седина.

– Отец

Поприветствовала она его не вставая с лавки.

– Мира дома?

Чернава вздохнула, коротко кивнув.

– Дома

– Чтобы сегодня дома оставались

Сказал он спокойно, но твердо.

Чернава вновь молча кивнула и зашла за ним в хату, все еще босая, жаль за лето обувь стоптать. Мирослава спрыгнула с холодной глиняной печи. Летом часто готовили на улице, отчего белые глиняные стены дома хранили прохладу.

На белокурой девушке была одна лишь белая рубаха чуть длиннее колен, волосы распущены, ни плахты, ни поневы на рубахе не было, хотя ко сну еще никто не отходил. Мирослава стало быть хотела сказать что то с воодушевленным видом, но ее перебил отец.

– Что за вид

Она слегка поникла.

– Так это… Купала сегодня

–Батюшка небесный, плачущих дев в омуте мало?

– При чем тут русалки, мы же это… погадать идем, поплавать

– Не для благочестивых купальская ночь, а для тех, кто с бесами водится! Еще и в подоле принесете потом, доищитесь папоротников, дома остаетесь, я сказал.

Мирослава пыталась спорить с отцом, пока Чернава молча за этим наблюдала, едва ли она ожидала других слов. Их отец был благочестив, и в отличии от других, языческие праздники не поощрял. Спорить с ним девушка и не собиралась, давно уже она уяснила, что если он решил что то, то никакие споры тут не помогут, только силы отнимали. Пока отец с дочерью спорили, она достала сушеные тыквенные семечки и вышла во двор, посидеть на лавке.

– А ты куда поперлась!

– Тут я, тут буду

Холодно ответила дочь и села на скамью из толстых брусков дерева сразу за плетеным забором. Мимо проходила девушка, которая покосилась на дом из которого был слышен спор.

– Сидишь?

Ясна подошла и села на лавку рядом.

– Ну сижу.

Чернава отсыпала ей горсть семян, слушая спор священника с его дочерью из хаты, Ясна поморщилась.

– Опять беснуется?

– А как же

– Значит не придешь ночью

– Приду

Так же холодно и без эмоций ответила черноволосая, буд то бы не замечая криков отца запрещающего выходить.

– Так он же …

– Перебеситься, в подоле же не принесу, и ладно, да и кто сказал, что он узнает.

Ясна ехидно ухмыльнулась, Чернава вернула ей еле заметную улыбку.

***

Ночь наступила быстро, забравшись на подкрышье Чернава легла рядом с сестрой, сено неприятно кололось, поэтому она положила под себя размашистый платок. Под крышей было свежо. Мирослава раздраженно посмотрела на сестру и неохотно промычала.

– Твоя взяла.

– Знаю, ты действительно думала что он тебя отпустит?

Полушепотом спросила Чернава, что бы отец внизу не услышал.

– Да все, все, хватит, поняла я.

Обиженно протянула девушка и порылась в сене, доставая оттуда свежую длинную траву и сорванные цветы.

– Вот, нарвала всего.

Чернава забрала свою плату за спор, она не любила собирать травы, у нее и без того было много дел, поэтому шастать по полям в редкие моменты отдыха не хотелось, сестра же часто там пропадала. Небрежными движениями она сматывала травинки в страшненький венок.

– Да не так! – шепотом возмутилась сестра.

– Отстань ты, и так пойдет. – Шикнула Чернава.

Мира долго пыталась научить сестру плести венки, но не смотря на то, какими тонкими и аккуратными были пальцы Чернавы, ничего из ее рук дельного не выходило, вышивка была небрежной, венки рассыпались, поэтому она на спех сплела венок с одной мыслью, лишь бы держался. Мира достала из под сена свой венок, он был полной противоположностью Чернавиного, калиновые ветви с барвинком на любовь, полынь от русалок и злых духов, которые в эту ночь были сильнее.

–Батько сказал к тебе скоро сваты приезжают. – Прошептала Мира всовывая Чернаве в руки барвинок.

– На кой мне это.

– На удачу.

– Неужели думаешь, что я и этих не прогоню.

Возмущенно вспыхнула Чернава, но сестра лишь светло усмехнулась и заглянула вниз проверяя не спит ли отец. Чернава вздохнула и вплела барвинок в свой венок, тем хуже, если духи и увидят ее творение, то скорее попятятся думая, что это неудачный оберег.

– Пошли

Шикнула Мира, но Чернава остановила.

– Так он же дверь запер

Мира с хитрой улыбкой показала раскачивающиеся в ее руке ключи.

– Я сына кузнеца попросила вторые сделать

Прошептала она. Чернава вздохнула, она хорошо знала сестру, поэтому это ее никак не удивило. Босыми ногами в одних белых рубахах сестры тихо спустились на холодный, припорошенный соломой пол. Отец лежал на холодной глиняной печи, не слыша как сбегают дочери, сон у него всегда был крепкий. Они тихо выбежали на улицу и как только минула калитка Мира захихикала, не в первый раз сбегает, но каждый раз у них обоих сердце от страха замирает, а вдруг заметит. Хотя Чернаву эта мысль пугала гораздо меньше, накажет чем то, но ей ли не привыкать, нелюбимой дочери всегда больше доставалось, вот она и научилась молчать, и сбегать по тише.

– Косу то расплети

Чернава замешкалась, забыв про это, ленту с ее косы некуда было деть, поэтому та наспех оплела тканью свой венок. Берег реки был все ближе. Большой костер уже давно горел, рано было еще купаться. Языки пламени взвивались в небо освещая поляну, привычно тихая ночь окрасилась смехом и звонкими девичьими голосами. Мелкие костры тоже успели разжечь, некоторые прыгали по одиночке, но большинство в парах держась за руки, ох и ссор будет на утро у тех, кто руки не сможет в прыжке удержать. В распущенные волосы у девушек были вплетены цветы, кто то с венками, а кто то уже отдал их близкому сердцу. Парни, кому достался венок ходили с самодовольными улыбками. Мира потянула руку сестры.

– Пошли, пошли

Пролепетала она, и сестра увязалась следом. Звучала музыка, кто то принес гусли, кто то сопилки. Чернава шла сквозь толпу, хоть ей и было неуютно во всем этом шуме, но это было не так важно, как то, что она на эту ночь пришла, не смотря на слова отца. Впрочем на долго это ощущение не осталось и вскоре она заплясала со всеми.

Берег был наполнен шумом и голосами. Вымотавшись Чернава с сестрой устроились на мягкой траве. Мира уже была без венка, парень, на котором был одет подаренный ею венок подошел к ним.

– Говорят сегодня папоротники растут, пойдем искать?

С хитрой улыбкой спросил парень Мирославу, Чернава знала его, Мира часто с ним сбегала.

– А ну прочь пошел

Начала отгонять его черноволосая, но Мира остановила ее и показала мешочек привязанный к руке под широким рукавом. Девушка открыла его и понюхала, эти травы молодые девушки часто упрашивали у пожилой травницы чтобы не понести, травница не была церковной, верила в старых богов и осуждала то, как извратили человеческое естество и нужды, поэтому помогала с этим, все знали как разрушилась бы жизнь у девушки, которая понесла вне брака. Одно дело если парень быстро обьявиться и сыграют свадьбу, часто такое было, ну, а если свое участие отвергать будет, то никто девушке не поверит. Чернава знала, что травы были действенные, поэтому лишь косо посмотрела на парня.

– Узнаю что неволил, со свету изживу, не сомневайся.

Тот залился тихим смехом.

– Как грозно.

Зная характер сестры и увидя лишь ее взгляд, она мягко улыбнулась и увела Чернаву в сторону.

– Не нравиться он мне.

– Чернав

Сказала та жалобно.

– Что?

Возмутилась она, но знала, что если Мира чего и захочет, мало кто ее остановить сможет.

– Да иди, иди

Неохотно согласилась Чернава. Девушка поцеловала сестру в щеку и с улыбкой убежала, а Чернава так и осталась стоять посреди веселящейся толпы. В скоре шум наскучил ей, и она поспешила уйти подальше, ведь скоро людям и уединение для любви не нужно будет.

Чернава не хотела смотреть на эту картину, насмотрелась уже раньше, а когда и к ней подходить начали, смущенно убежала. Мало кто пил травы в ту ночь, дети рожденные после Купалы не считались внебрачными, а напротив благословенными самими предками, удача будет в той семье, в которой ребенок после священной ночи родиться, и неважно придет ли после виновник свататься или нет, позора на девушке не будет, но дочерям священника такого стоило опасаться, поэтому Мира и бегала к знахарке. Теплый летний воздух наполнял грудь, а Чернава все дальше уходила от шумной толпы в лес, рука поцарапалась о корягу и она шикнула, жалея что засучила рукава, но неприличные звуки в стороне отвлекли ее, от чего девушка быстро отбежала в другую сторону к реке.

– Боже упаси

Прошептала она в омерзении, но наступившая у реки тишина порадовала Чернаву.. Морщинки между бровей разгладились и она ощущала, как мягкая трава сменяется скрипучим песком. Река всегда была ее убежищем, где она пряталась от всего мира. Недолго думая Чернава скинула с себя рубаху. Она бы зашла в воду одетой, да отец прознает, не успеет же одежда до утра высохнуть. Ног коснулась теплая словно парное молоко вода. Говорят она в эту ночь целебная, живая, но и нечисть вся сильнее, к людям выйти может, поэтому поодиночке обычно не купались, а вместе, возле костров. Все знали, нечисть огня боиться, огня и железа, а мелких духов и полынью можно было отогнать.