– Велел мне Хотимир идти в поход сей и быть поближе к самому князю, – продолжил речь свою молодой человек. – Должон я славой воинской себя покрыть и на глаза ему попасться.

– Ишь ты, – произнёс кузнец. – Не знаю, что вы с отцом удумали и зачем это надобно, но тяжко такое по уму исполнить. Тебя ж не возьмут в ближнюю конную дружину княжью, где боляре его наипервейшие собраны, прошедшие вместе с ним через кровь и сражения. К ратным гридям новогородским тоже не попасть. Эти парни в строю биться копьями и мечами долгие годы обучаются. Ежели в дружины к другим князьям или племенным вождям податься, то в сече далече от Рюрика будешь и не увидит он тебя. Ещё собираются под его рукой наёмники-викинги. Много их. Воины они отменные. Но ты и сам, мыслю так, к ним не пойдёшь. Вот по всему и выходит, что, коли хочешь на войну, придётся к молодшим людям пристать, простым пешцом сделаться! А средь них совсем трудно себя показать будет. Сам знаешь, те пешцы в битвах на убой идут, ими во перво́й черёд жертвуют, под удар ворога подставляют.

Огневед замолчал и наморщил лоб, словно ему в голову пришла какая-то новая мысль.

– Зато когда крепость Баркату брать будете, можно на глазах у князя первым по лестнице на стену взобраться или же в проём ворот поперёд всех ворваться. Вот тогда Рюрик тебя и заприметит.

Оба замолчали, представляя каждый свою картину битвы.

– Во-во! – вступила в разговор мужчин Ладислава. – Ежели племяш первым полезет, то первым его и убьют!

– Тьфу на тебя! – выругался кузнец. – Мы о славе и почестях, а ты о смерти!

– Так в сражении том ещё уцелеть как-то надобно, – не сдавалась старуха. – А для этого оружие хорошее и добрый доспех Радовиту сильно бы пригодились.

– Ну-у-у, – махнул рукой кузнец, понимая, куда клонит разговор жена. – Этого добра у меня ещё много осталось. Всяко уж родичу поможем!

– Нет у меня таких больших денег, чтобы заплатить тебе, – скривился лицом молодой человек. – Думал, за счёт казны государевой народу оружие и доспехи дают. Ведь на битву под княжью руку люди идут.

– Дружину и гридей своих Рюрик содержит, то верно! А пешцов в войско племена и роды должны готовить, потому сами их обувают-одевают да на войну шлют. Вот только, окромя копья, щита да лука со стрелами, им похвастать нечем. Меч дорог шибко, а о доспехе можно и не мечтать. Ты погодь немного.

С трудом поднявшись из-за стола, Огневед вразвалку направился к дальней двери и вскоре скрылся за ней.

– Болеть стал часто хозяин наш, – вслед ему заохала Ладислава. – Всю жизнь на ногах провёл, теперь ноют они у него к дождю. А от огня и воздуха горячего кашель грудной по ночам мучает, спит Огневед плохо, но дело своё не бросает, по-прежнему из кузни целыми днями не выходит.

Поговорить они не успели.

Дверь снова распахнулась, и через порог шагнул кузнец, неся в руках и на плече оружие.

Первым делом он положил на стол овальной формы деревянный щит, набранный из дубовых плашек, окантованный по краю металлической полосой и усиленный скрепами. В центре щита выделялся выпуклый умбон.

Поверх него лёг меч в кожаных ножнах с поясным и плечевым ремнями, а уж потом копьё с древком чуть более четырёх локтей в длину и широким листовидным наконечником.

– Лук мы утром при свете по росту и руке подберём, – загудел простуженным голосом Огневед. – Стрелы у меня остались, но мало их будет. Сам сделаешь. А для этого наконечников мешочек дам, они тебе сгодятся. Зато рубаха кольчужная с длинными рукавами точно впору придётся.

Кузнец поставил на стол небольшой холщовый мешок, развязал у него горловину, перевернул её вниз и потянул за углы. На досках осталась лежать груда металлических колец. Хозяин дома положил на неё руки и одним ловким движением поднял вверх сверкающую рубаху с косым воротом и несколько раз повернул её, показывая со всех сторон.