– Да-а-а, – протянул Манаар. – Я был в том походе с тобой. Жаль, что мы не сумели захватить крепость!

– Теперь, думаю, у Рюрика хватит сил осадить Баркату и поквитаться с нами!

Оба замолчали, старательно пряча друг от друга взгляд.

– И что ты решил, тудун? – не выдержал старик. – Это будет большая война! Одним нам не устоять! Нужно слать гонцов к кагану и беку за помощью!

– Я уже отправил своих людей к джавишгару Вакилу, – пожал плечами царевич. – Ты ведь знаешь, что он единственный в окружении каган-бека Ханукки, кто поддерживает нас после смерти прежнего правителя Манассии! А Вакил дружен с третьим лицом в Хазарии – самим кундур-хаканом Шарифом.

– Ага, – фыркнул эльтебер. – Этот ближний помощник бека спит и видит, как бы нам с тобой головы с плеч снять! Неужели не воспользуется случаем руками князя Рюрика уничтожить твой и мой род? Не верю я, что Шариф будет помощь оказывать! Да и ты на джавишгара зря надеешься!

Не услыхав от Ахтуба ответа, Манаар продолжил:

– Сам знаешь, Рюрик после Баркату не пойдёт на Казар! Хоть и нет у него договора о мире с Хазарией, но большая война нынче никому не нужна! Князь выполнит клятву и уберётся к себе в Новогород. И наш каган-бек Ханукка не ответит ему войной. Вот только нам с тобой всё это будет уже не важно!

– Может, ты и прав, – тихим голосом ответил тудун. – Что же тогда делать?

– Собирать войска! – Черты лица эльтебера окаменели, в глазах появилась холодная решимость.

– Сколько воинов мы сможем выставить против новогородцев? – спросил Ахтуб просто для того, чтобы подтвердить свои давние расчёты.

– Твоя дружина, городская стража и всё ополчение из местных родов, что близ Баркату живёт, к тысяче человек наберётся, – начал перечислять старик. – Я приведу с собой из степей три, а может, и четыре тысячи всадников. Племена и роды по степи кочуют. Трудно быстро народ собирать. Но этого мало будет! Слишком мало! Да и не умеют мои люди на стенах крепостей сражаться! Проси своего друга тудуна Насруллу прислать нам помощь. Думаю, и к другим твоим родичам надо гонцов слать! Что-то предчувствие у меня нехорошее появилось. Боюсь, не сможем мы в этой войне уцелеть.

– На всё воля богов! – дружески похлопал старика ладонью по плечу царевич. – А над твоими словами я поразмышляю.

Манаар понял, что приём закончен, и, поклонившись и пятясь назад, медленно отступил к двери.

Ахтуб, уже не обращая на него внимания, подошёл к окну и посмотрел сверху на раскинувшуюся перед ним главную городскую площадь. Люди сновали по ней в разные стороны, направляясь куда-то по своим делам. Жизнь продолжалась. Мирная и обыденная жизнь. Пока.

Переход по рекам, озёрам и морям прошёл легко, без попадания в штормы и засады.

Да и кто бы решился напасть на армаду драккаров, следующих в кильватер друг за дружкой. Даже издали любой человек мог видеть, что движется громадная сила.

Когда прямо по курсу появились с детства знакомые скалы и утёсы, меж которых угадывался вход во фьорд, сердце Рюрика учащённо забилось. Он встал позади форштевня и с каким-то трепетом в душе смотрел на приближающийся с правой стороны огромный кряж. С ним у него были связаны самые тёплые воспоминания о своём отце и учителе Клеппе. Внутри этого кряжа у них имелась тайная купальня, куда они частенько приходили, чтобы в тишине омыть свои тела холодной и чистой водой. И здесь же, стоя на самом верху, им довелось увидеть приближающиеся драккары ярла Эгиля, совместный поход с которым в Биармию поменял всю их жизнь.

Князь тяжело вздохнул, прогоняя от себя ненужные мысли, повернулся лицом к кормчему Есиславу и жестом руки велел ему направить драккар в открывающийся перед ними вход во фьорд.