Я курил уже почти фильтр, Егор достал из пачки еще по сигарете. Мы подкурили от моего окурка, и я затушил его о батарею. Я молчал, а Егор смотрел на меня сквозь дым, слегка склонив голову на бок. Прищурившись, он затягивался и выжидающе сверлил меня взглядом. От второй сигареты подряд мне стало немного дурно, но я продолжил курить.

– Так ты хочешь сделать новую сборную? Выездную? Из более опытных людей со связями. А что будет со старыми людьми? – Спросил я.

– Посмотрим по деньгам… – тут он резко остановился, – Серж, ну ты сам подумай, кого брать? Я да ты, да мы с тобой?

– Почему? Булка….

– Булка, Дена я предлагаю взять, – он стал загибать пальцы на руке, – ты, я. Все! Кого Полину? Она же деревянная. Зингера? Да, он смешной, но он не игрок, из него актер никакой, он визуально смешной…. Ну кто еще? Трофим и Тихон? Ты хочешь, чтобы мы там с ними дрались каждый день? Про Вову я вообще молчу, он тут пять лет играет и каждый раз боится на сцену выходить, его пол зала лично знает, когда он выходит, а он все равно ссыт. – он приблизился ко мне еще ближе. – Ты пойми, Сережа, они могут быть нашими друзьями, если деньги позволят, мы можем взять их туда, в Сочи, на экскурсию, но команды мы с ними не сколотим. И обижаться тут не на что. Если они наши друзья – они поймут, если они хотят, чтобы наша команда попробовала свои силы – они поймут.

– Ну, что нам ста тысяч не хватит? Мы можем все поехать, хотя бы посмотреть, узнать, что это такое. Может мы и не захотим продолжать.

Я все еще был не уверен в затее, даже не знаю почему, но говорить старался ровно и четко, хотя соображал так же туго, как если бы меня разбудили среди ночи и начали спрашивать таблицу умножения.

– Ты подожди, это он сегодня говорит сто тысяч, а завтра может сказать пятьдесят.

Егор положил руки мне на плечи, опустил голову на уровень моей и, глядя в глаза, сказал:

– Мы ничего не теряем. Самое главное, мы ничего не теряем. – повторил он почти по слогам. – У тебя, что, были какие-то планы? – спросил он уже с какой-то претензией в голосе. – Наш план – не попасть в армию после учебы. И ты прекрасно знаешь, что планов у тебя никаких нет. И я это знаю. Ну да, я помню твои разговоры о загранице, о работе, это понятно. Но все это никуда не денется – Англия, Италия, Америка – они никуда не денутся, а молодость пройдет. И быть может, придется жалеть, в будущем. Нам всем придется. Потому что без капитана я никуда не поеду, и они не поедут, а деньги этот Кузьмин, Кузьмичев или как там его, отдаст другой команде. Вот так. – Егор живо выпрямился и скрестил руки на груди.

– Хорошо. Я согласен. Мы должны попробовать. Если бы мне было плевать на все это, я бы так сильно не переживал. – я улыбнулся, а Егор просто оскалился в улыбке и кинулся меня обнимать. – На то она и молодость, чтобы пробовать! – сказал я сдавливаемый в объятиях одного из самых своих близких друзей.

– И вы решили попробовать стать гомосеками? – раздался голос Булки.

Он свесился с перил и тупо улыбаясь, смотрел на нас. Следом за ним спустился Ден.

– О! Они тут обнимаются! Булка давай обниматься тоже! Я ваш друг вы обязаны взять меня в Сочи. – Сказал Ден и начал лезть к Булке.

Булка принялся отбиваться от него и кряхтеть как старушка. Мы все рассмеялись и начали подниматься наверх. Время было позднее, и сторож наверняка успел выпить не один стакан водки и съесть не один кусок торта. Пора было сворачиваться. Мы прошагали один пролет, а Булка развернулся и пошел в обратную сторону – под лестницу.

– Ты куда? Мы идем домой! – окликнул его Ден.

Булка, остановился под лестницей, поднял свою голову, с выпученными глазами, громко испортил никем не востребованным «подлестничный» воздух и ринулся в погоню за нами. А мы, дико хохоча, старались убежать от него, топая шестью пьяными ногами по коридору. Наше шумное эхо разлеталось по всему Дворцу культуры металлургов, в котором уже давно никого не было, кроме спящего сторожа. Его гулкий, раскатистый храп сменял звук наших удаляющихся шагов и разгонял тьму по углам.