Затуманенным разумом художник понял, что явления подобного рода, именно подобного, недурно подходят для того, чтобы их изобразили на фоне роскошных консервных банок. И принял соответственное решение. В благосклонности модели он не сомневался – та глядела с полным участием и в высшей степени одобрительно на торопливый грифель.

Вдруг бой часов. Еще не отзвучавший первый удар догнал второй. Третий заставил себя ждать, но затем последовал и он, глухой, глубокий, и скоро замер. Донельзя напуганный Андре оглянулся на обычно столь скромные каминные часы, которые вдруг так мощно возвестили ему, что уже три и что он уже два часа сидит за столом. Но когда, отведя глаза от камина, он снова обратил их к деду, того уже не было.

Андре вскочил, страх захлестнул его, обернулся ужасом. Желая без помех узнать, что произошло на самом деле, а что лишь было разыграно, он сорвал маску.

Ирена, не отрывая лица от рук, заговорила:

– Успокойтесь, молодой человек! Бой часов изображал он сам.

Она настолько собралась с силами, что могла кивнуть на анфиладу комнат, куда должен был скрыться ее работодатель, но Андре не обнаружил там даже следов деда, а вдобавок усомнился в реальности могучего звона из дряхлой груди.

Ирена увидела это и пояснила:

– Телесный разгул, я подразумеваю службу чрева, придает ему порой нечеловеческие силы. Остерегайтесь, молодой человек!

Тут Андре рухнул обратно на стул.

– Неужто тебе, о достойная особа, еще ведомы искушения? – спросил он, совершенно сбитый с толку.