Григорий. Ах ты… Везде ты влезешь…

Николай Иванович. Но…

Григорий. Уходи, чтобы духу твоего в моем доме не было! Сейчас же!

Николай Иванович гневно, решительным жестом останавливает Григория.

Николай Иванович. Во-первых! Мой уход не решит вопроса. Деньги вам придется вернуть! Во-вторых! Я беседовал с юристом: с ноября месяца по закону вы не имеете права выселять из квартиры. Закон есть закон! Я, конечно, не стану пользоваться своими правами… Если бы я потребовал все свои права! Если бы я потребовал все, что мне положено! Естественно, я перееду от вас при первой же возможности. Но требовать вы не имеете никакого права. И потом, если вы хотите присвоить эти деньги, то при свидетелях я ставлю вас в известность: я не дам утаить их от общественности! Я свидетель! И с момента смерти…

Григорий. Ах ты гад!

Николай Иванович. Позвольте. (Идет навстречу Григорию, Григорий хватает его и отбрасывает от себя.)

Григорий. Да я тебя!

Екатерина Павловна. Гриша! Ты с ума сошел! Что ты делаешь!

Екатерина Павловна бросается к Григорию, тот отстраняет ее, хочет схватить Николая, но Николай Иванович отскакивает, Григорий гонится за ним.

Николай Иванович. Предупреждаю: я занимался японской борьбой!

Григорий. Убью, сволочь!

Николай Иванович бросается к выходу. Григорий наталкивается на стенку и срывает рукой ружье.

Николай Иванович. Оно не заряжено!

Выскакивает из комнаты.

Григорий стоит посреди комнаты с ружьем.

Екатерина Павловна. Зверь! Господи, да ты же зверь! Какой позор!

Григорий. Ладно. Такой доведет.

Бросает ружье на диван.

Екатерина Павловна. Как ты изменился, с тех пор как ушел из школы! Что это за деньги, о которых говорит Николай Иванович?! Какой позор!

Григорий. Это не его собачье дело.

Екатерина Павловна. Господи! Отдай эти деньги! Какой позор!

Григорий. Не лезь не в свое дело.

Екатерина Павловна (с надрывом). Я понимаю, что они не твои. А раз не твои – отдай! Николай Иванович знает, как поступить! Какой позор!

Григорий. Чтоб я не слышал больше в моем доме имени этого таракана!

Екатерина Павловна. Господи! Ты хоть понимаешь, что ты натворил? Кого ты выгнал? С ружьем! Господи! Ты сравни себя с ним! Ты завидуешь ему, как все эти уроды! (Почти шепотом.) Какой позор!

Григорий. Замолчи!

Екатерина Павловна (громко). Ничтожество. Ты грубое ничтожество. Позор! Какой позор! (Истошно.) Какой позор!!! (Закрыв глаза и запрокинув голову.)

Григорий подходит к Екатерине Павловне, встряхивает ее за плечи, ведет к столу и сажает на стул; она сидит как после обморока, бессильно свесив руки. Открывает глаза, обводит комнату, словно не понимая, где находится.

Екатерина Павловна (тихо, бесстрастно). Ты загубил мою молодость.

Григорий. Какую молодость, Катя? Мы познакомились в тридцать пять… Какую молодость?

Екатерина Павловна. Ты загубил все. (Еще громче.) Все уничтожил, все, все!

Григорий. Успокойся. Конечно, жизнь не сложилась. Может, если бы были дети…

Екатерина Павловна. Дети. Ха-ха-ха… От тебя дети? Такие, как ты? Да ни за что на свете! Ты не человек! Разве от тебя могут быть дети? (Григорий делает шаг к ней.) Не прикасайся ко мне!!! Господи… Да Николай Иванович… Ты не стоишь его мизинца, и ты… Николай Иванович… Да он в тысячу раз…

Григорий. Стихни! Чтобы его ноги в моем доме не было!

Екатерина Павловна. Твой дом! Твой дом – это тюрьма! Клетка! Это страшная клетка! Господи, с кем я жила! Я была слепая! Я так больше не могу!!! (Громко.) Я так больше не могу!!! (Истерично.) Я так больше не могу жить!!!

Екатерина Павловна поднимается со стула, берется обеими руками за голову и идет через всю сцену, переваливаясь слева направо, делая большие шаги, закрыв глаза.