Князь императорской крови Гавриил Константинович (1887 – 1955) восторгался Николаем Николаевичем: «… его наружный величественный вид, его казавшаяся всем неприступность, его особенное среди великих князей служебное положение, как главнокомандующего войсками Петербургского округа и лица, с мнением которого особенно считался государь; с другой стороны, самые разнообразные, ходившие о нём слухи, всё это делало его особенно загадочным и интересным для наблюдения. И меня интересовали каждое слово его, каждый взгляд и ещё более каждое движение его души – его настроение, его воззрения, убеждения, его отношение к людям и явлениям». И тут же Гавриил Константинович добавляет, что Николай Николаевич «совсем не был сильным, волевым человеком, только внешне казался таковым».

Близкий к Николаю Николаевичу Военный министр А.Ф. Редигер (1854 – 1920) поделился своими наблюдениями о великом князе: «Он одарён большим здравым смыслом, чрезвычайно быстро схватывает суть всякого вопроса; любит военное дело и интересуется им, долго служил в строю и отлично знает строевое дело, особенно кавалерийское; в течение нескольких лет готовился быть главнокомандующим на Северном фронте, и изучал стратегическую обстановку; изъездил, как генерал-инспектор кавалерии, всю Россию, знал войска и их начальников во всех округах (в кавалерии – до тонкости); обладает громадной памятью. Заниматься чтением совершенно не может, поэтому все дела ему должны докладываться, устно. Характер у него взрывчатый, но я его всегда видел безукоризненно вежливым со всеми; лишь по рассказам других я знаю, что он, особенно в поле, иногда выходил из себя и тогда доходил до форменной грубости. В отношении к людям непостоянен, и несомненное расположение к данному лицу иногда без видимой причины обращается в отчуждение или даже в антипатию; может быть, это зависит от спиритических внушений? Такой человек, при своих несомненных дарованиях, особенно нуждался в начальнике штаба, который доделывал бы за него всю чёрную работу и затем докладывал ему получающиеся результаты; обладая сам ясным умом, он не нуждался в талантливом вдохновителе, а лишь в добросовестном и трудолюбивом исполнителе чёрной работы».

Гвардейский офицер синих кирасир князь Владимир Сергеевич Трубецкой (1892 – 1937) характеризовал великого князя, как «кавалериста старой школы и большого приверженца конницы вообще, да к тому же и человека самого по себе очень темпераментного, и, что называется, «лихого», а потому и требовавшего от нас лихости, во что бы то ни стало!» Правда, все это во время Великой войны не очень-то пригодилось, но это уже особая тема. И ещё одна важная деталь. По словам князя императорской крови Гавриила Константиновича: «Николай Николаевич был красив и эффектен верхом. Лихо ездил, хотя лошадей и не любил».

Оставившая воспоминания супруга адъютанта Николая Николаевича княжна Юлия Фёдоровна Кантакузен (1876 – 1975) вспоминала: «Великий Князь, с подозрением относившийся к немцам, опасался знаков внимания со стороны Кайзера по отношению к нашему Правителю и нашей стране».

Генерал Владимир Николаевич Дрейер (1876 – 1967) отметил: «Кончив Николаевское Инженерное училище, а в возрасте двадцати лет в 1876 году – Николаевскую Академию Генерального штаба, с серебряной медалью, Великий Князь считал себя авторитетом во всех отраслях военного обучения и строевой службы… Для подчинённых от самого младшего, до убелённого сединами генерала, – это был грозный начальник. Готовясь к смотру, все заранее трепетали, не зная, что может не понравиться Генерал Инспектору Кавалерии, а позже Главнокомандующему войсками гвардии.