Когда доктор закрыл за собой дверь, он не заметил реакции в Алексее, который меланхолично сидел на краю кровати. Однако, каждый шаг нагнетал напряжение в чертах пациента. Шеварднадзе прокрутил в памяти рапорт капрала Лоу о чудаковатом поведении Алексея и начисто отмел мысль о тактильном контакте и, решив не провоцировать агрессию, присел на стул в метре от кровати. Линзы дополненной реальности отображали метрики пациента. Пульс зашкаливал. Шеварднадзе долго прибывал в недвижении, и только уверившись в относительном успокоении пациента, заговорил.

– Алексей, как ты себя чувствуешь?

Никакой реакции, словно доктора вовсе не было в комнате.

– Сперва хочу выразить благодарность за проделанную работу. Меня переполняет неимоверное восхищение от твоего подвига. Спуститься в неведомое за образцом, о котором ничего неизвестно – это истинный героизм. Я бы никогда не решился.

Ноль эмоций, с равным успехом можно петь дифирамбы гипсовому бюсту.

– Тебе наверняка интересно – добытые образцы переданы в лабораторию, и после первичного изучения их отправят на Землю. Мы полетим следом. Ладно, вижу ты устал, набирайся сил. Я еще зайду, – доктор встал. – Перед уходом еще раз скажу, что восхищаюсь тобой. Пробыть столько времени в ужасающей бездне, во враждебной среде при полном мраке…

Алексей залепетал полушепотом нечто несвязное.

– Что ты сказал? – спросил доктор и настроил слуховые приборы на повышенное восприятие.

Бормотание преображалось в отдельные фразы. Зрачки расширились. Было похоже, что Алексей разговаривает с бесплотными собеседниками, которые окружили постель, при этом создавалось впечатление они будто бы постоянно ускользали от взгляда. Внезапно Алексей вскочил на матрас и сиганул на этажерку с бельем, уцепился и занял уверенную позу, при этом начав повторять одну и ту же фразу.

Прислушиваясь изо всей мочи, доктор настроил приспособление в ухе на сверхповышенный прием звука с искусственным распознаванием речи. Тогда среди невнятной сумятицы ему удалось разобрать повторявшееся слово «Стена». Пульс больного подскочил до опасного предела. Доктор вынул из халата небольшое устройство размером с перечницу, настроил определенным образом и направил в сторону Алексея. Словно по мановению, Алексей начал затихать, потом обмер и приземлился прямо на подставленные руки Шеварднадзе, который отнес его на кровать и сделал рукой знак дежурному врачу, который с волнением наблюдал за прозрачной стеной. Когда врач подошел к кровати, Шеварднадзе меланхолично заключил:

– Пациент спит. Проведите контрольный осмотр. Помимо этого, я желаю, чтобы Алексея подключили к аппарату, который позволит записать образы его снов.

– Вы поняли, что с ним, Давид?

– Дела его плохи.

Никуда не заглядывая по пути, Шеварднадзе пошел обратно в кабинет. Отворив дверь, он заметил прилегшего на кушетке командира.

– Удобно у вас здесь. Может записаться на прием? Впрочем, довольно о глупостях. Узнали что-нибудь?

– Товарищ полковник, Алексей пока не способен на вразумительный диалог.

– Ну что-то же вы вынесли из посещения? Рассказывайте, не заставляйте ждать, мы не в очереди за пивом.

– Вероятна потеря памяти и шок.

– С чего вы это взяли?

– Петр!

– Что?

– Вы немедля отозвались, едва услышали свое имя. Все потому, что оно имеет важную роль в психике. С именем человек отождествляет собственную личность.

– И что с того? Не пойму.

– Он не откликнулся на имя, вообще. Затем я упомянул дом, Землю. Скажи я сейчас любому на базе эти два заветных слова, и немедля увижу тоскливый взгляд и набор эмоций в мимике. Ведь мы находимся так далеко.