Я врач и всегда считал себя морально выше вояк. Но порой даже самая смертоносная бомба способна нанести меньше вреда, чем единственное распоряжение.

До вторжения я добился определенного статуса с высокой должностью в ведущей больнице страны. При обороне подступов к городу, меня назначили заведовать санитарным ведомством того, что осталось от России. По моей части была катастрофа. Системы жизнеобеспечения, канализация, подвоз медикаментов, продовольствия… этого просто не стало. Мало того, в Ростов набилось сумасшедшее количество беженцев, миллионы ото всей России. Говорят, беда не приходит одна, и коли есть угроза плохого исхода, в кризисный момент такой исход обязательно наступит. Неблагоприятные факторы, сложившихся в Ростове, сформировали среду для возникновения беды. Ею стала чума. При обычных обстоятельствах болезнь очень неприятна, но не фатальна. Требуется локализовать источники эпидемии и затем направить больных в карантин под интенсивную терапию. При имевшихся обстоятельствах врачи не обладали ни временем, ни средствами борьбы, а в переполненном городе инфекция стремительно распространялась. Это как действовать без рук и инструментов одновременно. Однако я обязан был что-то предпринять. Здраво оценив возможности, я закрыл город, превратив его целиком в карантинную зону. Единственный выход, чтобы не позволить чуме распространиться вовне.

Наивно полагать, что несчастье имеет пределы. Как я говорил, генералы полагали, что линия фронта устоялась, и ценой громадных потерь мы таки сможем удержать Ростов. Оказалось, пришельцы сильно разобщились по оккупированной территории, но к середине апреля они стянули корпуса для атаки наших позиций. Удар смел наши порядки подобно ветру, что гонит листья. Если бы я открыл путь отхода из Ростова, не все, но часть людей сумела бы спаслась. Но я испугался заразы. Я бросил город и отступил с военными на Кавказ. Самостоятельно жители не могли далеко убежать, поэтому остались на милость врагу. Так я обрек целый город на убой.

– Не знаю, что сказать.

– Нечего говорить. В учебниках истории не объясняют, что делать в ситуации, когда остается выбор только среди решений, разного сорта чудовищности. В Ростове собрались беженцы со всей России, поэтому многие пережившие войну потеряли близких в «Ростовской трагедии». Таких, как тот офицер немало внизу. Теперь ты понимаешь, почему я не тороплюсь на Землю.

Алексей встрепенулся и охваченный импульсом озарения едва ли не подскочил со стула.

– Я вспомнил тоже, нет другое… Слушай, – слово наскакивало на предыдущее в речи Алексея. – Я попал в пещеру абсолютного мрака и долго плутал по ее камерам. Благодаря зрению, привыкшему к темноте, я мог различать очертания вокруг.

Спустя время я разглядел будто бы в определенном месте сам воздух плотнее, и этот сгусток движется подобно волку, который кружит рядом с добычей. Куда бы я ни подался, то чуял стороннее присутствие. В случайном луче света я разглядел существо. Оно имело человеческие очертания, походило на тень в черном балахоне, и бесформенное точно соткано из дыма. С испугу я бросил камень в чудовище, как сразу его окрестил. Разнесся звук удара о стену. Мной завладел ужас, он проникал в самые кончики волос. Отчего-то в голове моей выплыл строгий наказ не бежать от гневного зверя. Пятясь назад, я мозжечком вспоминал путь, которым пришел. Кожей я чувствовал близость угрозы. Нервы, разорвавшись, хлестали, отпуская тормоза, и я ринулся прочь, то и дело врезаясь в преграды. Чем резвее я бежал, тем сильнее я чувствовал дыхание тени. Страх мой не передать, если я замирал и вслушивался, то он раздавался топот, если казалось, что меня схватят, то чувствовал прикосновения. Я бежал быстро как мог.