Катриих даже не нашелся с ответом, таково было его удивление и осознание собственной глупости. Столько времени ломал голову над тем, что попросту не существует.

Медленно добредя до предоставленных покоев, мастер только и мечтал о мягкой постели. Но, обнаружив в комнате накрытый стол, не смог отказать себе в удовольствии и умял все содержимое большого подноса. А там были и жаркое, и свежие фрукты, и ароматные лепешки с ореховой посыпкой. Только кисломолочный продукт остался доквашиваться в узеньком кувшинчике. Никак не может организм привыкнуть к всевозможным сочетаниям молочной сыворотки с другими, казалось бы, несовместимыми продуктами. Уж лучше чистая ключевая вода.

Умывшись, мастер надежно запер дверь на засов и только тогда приступил к ежедневному ритуалу перед сном. А именно, к освобождению туго забинтованной и от того сильно ноющей начиная как правило с полудня груди. Пока Катя голодала и побиралась на улицах, таких тяжелых испытаний от перетяжки не было. А потом нахомячила себе чуть ли не третий размер. Поесть она любила с детства. Только все калории сгорали в очень активном и движущемся без остановки ребенке. Папка переживал даже: «Когда на тебе чуток мяса нарастет? Кожа да кости». Вот и наросло, когда не надо. Нырнув под мягкую и приятную ткань покрывала, она погрузилась в тревожный сон, без сновидений.

Утром следующего дня с позволения правителя мастер мог свободно передвигаться в пределах дворца. Ни царевна ни ее сопровождавшие бальгельцы не могли похвастаться таким вольным положением. До свадьбы им было наказано находиться в пределах выделенного южного крыла здания с башней в три этажа и прилегающим пышным садом. На верхней смотровой площадке Катриих разыскал Элона. Оба были искренне рады встрече.

– Ты видел их флот? – восхищенно вопрошал молодой офицер, указывая рукой на бесконечный лес корабельных мачт.

– Да, впечатление производит, – немного сдержаннее отреагировал мастер.

– Впечатление? Да у нас на все побережье одной десятой от такого числа кораблей не наберется.

– Нижняя Бальгелия войн не ведет. А такой флот содержать надо. И на какие средства, кроме добычи в военных походах?

– И что? – недоумевал молодой бальгелец.

– Да то, что вы горе не несете другим и сами не оплакиваете своих близких, не вернувшихся после сражений.

– Ты рассуждаешь, как старик. Разве слава и доблесть не в боях проявляются.

– Я не воин, Элон, ты же знаешь, – примирительно произнес мастер, – чужая кровь на руках противна моим убеждениям.

– Помню я: «Жизнь самое ценное, что нам дано и никто не вправе ее отнимать!» – процитировал юноша друга. Ему, жаждавшему славы и побед, был чужд образ мыслей этого мальчишки. Да и родителей тот, как понял Элон, лишился не на войне. Жаль, что о своем прошлом мастер говорит скудно и с неохотой.

За разговорами спустились к части дворца с традиционными постройками, сохранившимися от прежнего правителя. Стены из темных пород дерева покрывало бесчисленное количество резных орнаментов, отливающим свежим лаковым покрытием. Широкие оконные проемы выходили во все стороны помещений, создавая естественное освещение в светлое время суток. Не было нагромождения вычурности и вульгарной роскоши. Спокойные цвета внутреннего убранства создавали атмосферу уюта и умиротворения. Катриих с удовольствием бы перебрался в эту тихую часть дворца.

На террасе, выходящей к небольшому прудику, в окружении девушек восседала Веления. Ее мысли были далеки от происходящего, и никто не смел беспокоить царскую дочь в такие минуты. Только Элон.

– Моя госпожа сегодня особенно прекрасна! – без всякого лукавства произнес влюбленный молодой человек.