Она припомнила вчерашний день.

– …сколько можно, Григорий Назарович? Я второй месяц только и делаю, что дела для суда готовлю… Можно мне нормальную работу? – она стояла перед начальником, и собственный голос казался ей слабым и девчачьим. А ведь четвёртый десяток разменяла…

– Ты, Смирнова, в печёнки залезть хочешь? Чёрт с тобой, давай… – Глава областного следственного управления по Курайской области Григорий Супрун поднял трубку и, набрав внутренний, пробасил:

– Булдыгин! Неси мне дело Кирина!

«Приехали», – подумала Лена. Про дело о пропаже депутата Кирина в следственных кругах не знал только глухой.

Константин Кирин ходил в парламентариях всего год, но влияния имел побольше, чем многие ветераны Курайской областной думы. «Мясной король» региона, один из «кошельков» партии власти. Три крупнейших фермы, кормовой завод и грандиозный мясокомбинат – этот холдинг Кирин строил десять лет. Два года назад он вышел из состава акционеров, передав дела зятьям, и занялся политической карьерой. А год назад, пройдя без особого труда в новый созыв, Кирин начал такое энергичное законотворчество, что его быстро заприметили в исполкоме главной партии в стране. Прошлой осенью новый депутат полетел в командировку в Москву на «смотрины» к партийным бонзам. Однако пятого сентября в Домодедово Кирин загадочным образом пропал. Никаких зацепок, ничего. И даже тела не нашли.

В кабинет зашёл бритоголовый амбал – помощник начальника Булдыгин. Он положил на стол три пухлых папки.

– Дело отдаю на повторное расследование старшему лейтенанту Смирновой, – хмуро объявил Супрун Булдыгину. – Занеси в журнал. Свободен. Вот, – обратился он к Лене, – на тебе годовасика.

– Но, товарищ полковник…

– Не нокай, я тебе не лошадь. Хотела расследование – вот, получи-распишись, – и полковник уткнулся в бумаги…

Лена очнулась от раздумий и снова погрузилась в материалы дела.

Согласно рапортам муровцев, телефон депутата по прилёте был какое-то время доступен, а жена Кирина даже показала от него сообщение – «Приземлились, всё хорошо». Но водитель отельного трансфера политика не дождался. Когда он начал звонить, номер был уже недоступен. Обыскали туалеты в зале прилёта, но ничего не нашли: ни вещей, ни следов борьбы, ни отпечатков пальцев Кирина. Спустя сутки его телефон вытащили из канализации аэропорта. «Пальцев» не было и на нём. Чуть позже поступила сводка из банка: с карточки вскоре после высадки пассажиров кто-то снял все деньги – немногим больше двух миллионов рублей.

Московский след ничего не дал: в столице Кирин водил знакомства, но мотивов для убийства не было ни у кого. Политических конкурентов он нажить не успел. Наоборот – в ЦК партии его считали очень перспективным и полезным кандидатом в нижнюю палату.

Смирнова проштудировала материалы допроса семьи, протоколы обысков, экспертиз: ни у кого из семьи причин избавляться от депутата не было – дела с правами собственности на активы обстояли так, что за политиком ничего не водилось кроме небольшой квартиры, старой «Нивы» и автоприцепа. Всё было распихано по дочерям и зятьям, личное имущество было на жене. И кроме того, у всех были стопроцентные алиби – все были кто в Курайске, кто вообще за границей.

Да и самому депутату исчезать было незачем – карьера его шла на взлёт.

Заказуха, семейные разборки или побег от возможного преследования – все эти версии рассыпались ещё полгода назад.

Тупик. Смирнова закусила губу. Может, до Москвы что-то есть? Она отлистала несколько страниц назад.

В последний день перед вылетом Кирина из дома забрал водитель на служебной машине. Депутат ненадолго заехал в областное Заксобрание, подписал кое-какие бумаги и около одиннадцати поехал с рабочим визитом в свинокомплекс «Аконино». Проведя там около четырёх часов, политик уехал сразу в аэропорт.