От этой мысли Киллиана передернуло, и он запустил руки в тёмно-каштановые, почти чёрные волосы.

– Знаешь, папа, я этого добьюсь, как бы ты в меня ни верил, – резко перешёл на «ты» О’Коннел и поднялся с кресла, даже не дослушав очередные нотации Брендана. Надоело!

Весь день Киллиан не находил себе места, раздумывая, что скажет своей пассии и как она воспримет это. Спорил сам с собой и одновременно пытался успокоиться. Он не хотел даже видеть отца, не то что слышать его громкие речи. Удручало ещё то, что до конца приёма документов для поступления оставались считанные дни – обучение начнётся в октябре. Брендан точно не даст ему шанса… Проклятие!

Абсолютно подавленный, выбитый из колеи и желающий исчезнуть с этой планеты Киллиан решил проветрить голову, прогуляться по городу, а заодно встретиться со своим лучшим другом Робином Блэквудом. Может, он сможет подсказать и помочь?

Мимо мрачного О’Коннела по улицам проезжали не менее мрачные, серые и грязные кареты, лошади громко стучали копытами, отбивая единый ритм, а колёса дребезжали и ударялись о булыжники. В лицо ему дул резкий, редкий для юга ледяной ветер, и пыль попадала в глаза, а небо заволокло тучами, и на душе была безнадежность. Киллиан шёл по парку, в котором уже начали опадать листья с деревьев, запахнув чёрный сюртук и засунув руки в карманы. Вдруг послышался замогильный звон церковного колокола. Из-за него вороны, сидевшие на ветках, резко взлетели и громко закаркали. Это окончательно убило надежду и радость.

– Самое настоящее захолустье. Что в центре, что на окраине – как на кладбище, – проворчал О’Коннел и приметил впереди главную библиотеку города.

Угрюмое четырёхэтажное здание с полукруглым окном в крыше нагнало ещё больше тоски. Поднявшись на несколько ступеней, он взялся за тяжёлую медную ручку. Дверь медленно открылась. Киллиан недолго бродил по коридорам и совсем скоро увидел Робина, махавшего ему рукой и широко улыбающегося. Он слабо улыбнулся, когда заметил, что друг сидит не один, а с Рейвен – красивой брюнеткой с карими глазами. Она поднялась со стула, быстро и с любовью коснулась губ Блэквуда и убежала из зала быстрее, чем Киллиан успел что-то сказать. Несмотря на свою открытость, Робину не очень везло с девушками, и О’Коннел делал ставки, что и Фергусон долго не пробудет с ним. Он никогда не играл с огнём и не любил, чтобы его обольщали. Но его очень трогала горячая забота, которую проявляли друг к другу эти голубки.

– Привет, дружище! Что за спешка? – Робин кивком пригласил Киллиана сесть рядом. Тот быстро снял тёплый сюртук, поправил высокий воротник свободной рубашки и отряхнул от уличной пыли брюки. – Что-то случилось?

– Не будь то настоящая катастрофа, я бы не сорвал тебя с места. Второе пришествие, твою мать! – возбуждённо и злостно выкрикнул О’Коннел, и на него обернулись немногочисленные посетители.

– В каком смысле? – Блэквуд непонимающе поднял бровь и запустил руку в каштановые волосы. – У тебя вид… Извини, у тебя действительно безумный вид.

– Единственный, кто здесь спятил, – это мой папаша! Он решил отдать меня в семинарию. Поставил перед фактом: «О, сын мой, ты должен продолжать моё дело», только перед этим забыл спросить, хочу ли я этого, – спародировал его голос Киллиан и рассерженно сплюнул на пол. – И знаешь, что? Самое отвратительное, что у меня нет другого выхода.

– Что?! Что за чушь? – оторопел друг и удивлённо уставился на О’Коннела. – Почему не можешь?

– Да потому что денег на обучение в юридической академии нет. Мне никто их не даст… а в семинарии всё бесплатно. Хоть в глубине души я наивно полагал, что отец разрешит мне делать то, что я хочу, и, наверное, нашелся бы какой-то вариант. Однако уже все предрешено: в моей семье ты можешь стать либо священником, либо гробовщиком! Прекрасный выбор, не так ли? – саркастически рассмеялся Киллиан.