– Почему ты рисуешь на полу? – строго спрашивает Карина.

– Я рисую в альбоме, а не на полу, – отвечает девочка, не оборачиваясь.

– Встань, пожалуйста, – говорит Карина, – я хочу тебя кое с кем познакомить.

Девочка встаёт, но не поворачивается. Альбом падает на пол, и Лика видит, что лист, на котором рисовала Ева, почти полностью закрашен жёлтым.

– Здравствуйте, – говорит девочка.

– Привет, – отвечает Лика.

Это просто серьёзная маленькая девочка, немного похожая на свою мать. Платье немного помялось за время сидения, и Ева аккуратно поправляет складки. Длинные волосы придерживает широкий обруч.

– Это ты моя новая няня? – спрашивает девочка.

– Не торопись, – говорит Карина, – она пришла просто поздороваться.

– Ты умеешь рисовать слонов? – спрашивает девочка.

У неё круглое лицо, большие глаза и заметный синяк на лбу. Лика замечает сбитые колени и поцарапанные руки. Кажется, Ева не любит спокойно сидеть на одном месте.

– Слоны у меня хорошо получаются, – отвечает Лика, – а что ты сейчас рисуешь?

Девочка подбирает с пола альбом и показывает ярко-жёлтый лист.

– Хочешь, угадаю, что это? – спрашивает Лика.

– Взрослые никогда не угадывают, что я рисую.

– Сейчас, – говорит Лика, – это солнце или лето?

Ева поджимает губы и с сожалением смотрит на девушку.

– Это жёлтое, – отвечает она.

– Ну конечно, – говорит Лика.

На пальцах девочки остались жёлтые пятна.

– Иди вымой руки, – говорит Карина.

– Я буду ещё рисовать, – отвечает девочка. – Порисуешь со мной?

– В другой раз, – говорит Карина, – нам с Ликой нужно поговорить.

– Закройте дверь, – просит девочка.

Они возвращаются в гостиную и садятся на прежние места.

– Не заметила у неё никаких признаков аутизма, – говорит Лика.

Карина вздыхает.

– Это не совсем аутизм. Или совсем не аутизм. Никто не знает, что это. Иногда на неё находит, и она как будто отключается, замирает на некоторое время, как будто засыпает с открытыми глазами. Общается с воображаемыми друзьями. Рисует всякое.

Теперь лицо Карины погрустнело и осунулось. Девочка не выглядела больной или проблемной, но мать по-настоящему тревожилась о её состоянии. Лике приходилось иметь дело с гораздо более тяжёлыми случаями, а здесь она даже немного разочаровалась, услышав от девочки слово «няня». Лика слишком квалифицирована для этой работы, а богатая мама-паникёрша, не привыкшая получать отказ, нацелилась на лучшего специалиста. И ещё эта странновата просьба о переезде.

– Конечно, Ева зря назвала тебя няней, – говорит Карина. – Она слишком маленькая и не понимает серьёзности своего состояния. Она больна, действительно, больна, и ей необходима квалифицированная помощь. Твоя помощь.

Карина смотрит прямо в глаза. Лика видела убитых горем родителей, плачущих родителей, даже мужчин и знает, что нельзя помочь абсолютно всем.

– Мне бы не хотелось никуда переезжать, – говорит Лика, – даже в такой красивый и комфортный дом. Даже на пару месяцев.

Карина вздыхает.

– Нам это нужно не только потому, что мы хотим, чтобы наша дочь поправилась. Тут дело в безопасности. Мы с мужем – состоятельные, но непубличные люди и заботимся о собственной безопасности и конфиденциальности. Кроме того, мы с тобой не обсудили ещё один очень важный вопрос – деньги.

Наконец-то она упомянула своего мужа, думает Лика. До этого он никак не проявлял своего существования. Среди картин и фотографий, развешанных по стенам, нет ни одной семейной. Может быть, семейные фото надёжно скрыты от посторонних глаз в хозяйской спальне?

– Да, – отвечает Лика, – деньги – это очень важно.

Она готова выслушать сумму, но та, которую называет Карина, повергает её в шок. Лика старается не выдать себя ни словом, ни жестом, но вдох предательски застыл в груди и не хочет тихо выходить наружу. «Вы серьёзно?» – хочется спросить Лике, и ещё: «Вы, наверное, сошли с ума».