– А кто тут посторонний?

– А вот женщина эта? Кто она? – и он показал пальцем на свою теперешнюю жену. Хорошо хоть детей за столом не было.

– Бог с тобой, Сережа, это же твоя жена!

– А почему я об этом не знаю?

– Так ты паспорт то открой, посмотри, и вспомни с кем ты живёшь?

– Так нечего мне вспоминать. Мне эта женщина никто! Женщина, вы как здесь оказались?

Красотка испугалась, вышла из за стола, и стараясь держаться спокойно, пошла на выход. Дверь хлопнула.

– Ну так рассказывай, мать моя, как я в это вляпался без моего ведома?

– Да как же без твоего то? Вы же в ЗАГСе расписывались.

– Что расписывались, помню. Не помню в честь чего? Отвечай, жду. Ты же в этом участвовала, объясни мне, сыну твоему, что и как.

– Я здесь ни при чём, Сереженька. Ты сам эту женщину выбрал.

Бабка поняла, что процесс пошел. Спиралька начала раскручиваться. Только вот никто не знает, как туго она закручена, и как раскрутится, без последствий или всех по сторонам раскидает. Вон, Сергея уже понесло. Что делать то?

Этого она тоже не знала. Поэтому продолжала наблюдать.

– Скажи, мать моя! Если я эту женщину выбрал, то почему ее дети похожи не на меня, а на Мао Дзе Дуна?

– Так, это, всякое в жизни бывает то. Может где-то родственники такие были.

– Мама. По-хорошему прошу, расскажи все, освободи и меня и себя от этой ноши!

Вера Ильинична налила себе водки, вылила ее в рот, сделала два шага по направлению к Сергею И упала ему в ноги.

– Сереженька, прости меня!!!!!

Вера Ильиничну свернуло, развернуло, она билась в истерике посреди комнаты, выкрикивая непонятные слова. Бабка подошла к Сергею, и они, всей компанией подняли женщину и понесли в постель. Ее уложили, и закрыли одеялом. Она затихла и вроде уснула. Компания пошла за стол. Никто не собирался уходить.

После инцидента все как-то сделались тише. Веру Ильиничну устроили в кровать. Всем было жалко женщину. Вон как ее колбасило на полу! Да и мать она Сергею, нельзя так с матерью. Но Сергей был в таком состоянии, что не собирался оправдываться. Он еще до конца не разобрался во всем том, что с ним произошло, но именно благодаря той информации, которой он обладал, он считал, что мать имела отношение к тому, что он пережил. Конечно, изменить уже ничего нельзя, но он хочет знать, что это было, и почему это было с ним. Поэтому он просто сидел за столом, наливал и пил. Но как все заметили, водка почему-то не делала его пьяным.

Вся остальная разношерстная компания сидела за столом, и не собиралась расходится. Может им было интересно, а может, где-то в глубине души, они все таки поддерживали Сергея. Ведь все понимали, что если человек так поступил, значит дошел до ручки. В общем, есть причины на такой поступок. Так что остальные присутствующие тихо пили, закусывали и ждали продолжения спектакля. Ну а пока не прозвенел третий звонок, тихо общались друг с другом. Бабка моя, в силу возраста, отнесла стульчик в уголок, и пристроилась там, чтобы не мозолить никому глаза.

Занавес открылся часа через два. Не занавес конечно, а дверь, за которой спала Вера Ильинична. Открылась, и выпустила на сцену Веру Ильиничну. Она стояла посреди комнаты в байковой ночной рубашке и с распущенными волосами. Волосы у нее были с проседью, длинные и взлохмаченные. Ну тоже на ведьмаку смахивала. Она огляделась, убрала с лица волосы и спросила:" А что, поминки до сих пор продолжаются?". Ей никто не ответил, но взгляды всех были прикованы к ней. Она сделала несколько шагов к столу, взяла свою рюмку, налила, и выпила.

– Ну я так понимаю, все ждали моего выхода. Вот я вышла. Сережа, что молчишь?