Зверь скосил на меня взгляд, в котором читалось, что он явно сомневается в моих умственных способностях, но в дом вошёл. При этом настороженно принюхивался.

– Да не бойся-а-а, – пытаясь подавить зевок, направилась на кухню. – Сейчас я отвар сделаю и обработаю твою рану.

Волк покачал головой и на всякий случай далеко от двери отходить не стал. Я усмехнулась, но заставлять не стала. Пусть сидит там, мне не жалко.

Пройдя на кухню, озадаченно посмотрела на чайник. Он был холодным, а какое-нибудь подобие плиты я тут не наблюдала. Интересно, как метла мне чай готовила? Есть же какой-то способ вскипятить воду, просто я о нём не знаю? Пришлось возвращаться обратно в горницу и звать беднягу:

– Хватит уже обморок изображать, пошли, он тебя не съест, – в ответ волк оскалился и, приподнявшаяся было метла, вновь упала. Зверю достался от меня недовольный взгляд. – Ну и зачем ты её пугаешь? – взялась отчитывать волка. – Без неё я отвар не сделаю, а ты так и продолжишь мучиться от боли.

Острые уши сникли, и даже в глазах появилось раскаяние.

– То-то же, – одобрительно усмехнулась. Подошла к метле, взяла её в руки и отнесла на кухню, чтоб не нервировать бедняжку страшным зверем. – Помоги воду вскипятить, а? – когда трусиха очухалась, с улыбкой попросила её.

Дальше дело пошло на лад. Я, всё так же зевая, заварила тысячелистник в одной чашке, в другой сделала отвар полыни. И когда уже вышла в комнату с чистыми тряпками и отварами, чтобы приняться за работу, из-за печки выполз недовольный Мяус. Он с трудом продрал один глаз и проворчал:

– Что вы тут гремите с утра пораньше… – на этом его голос оборвался, потому что он увидел волка. Глаза его открылись сами собой. – Ты, ведьма, совсем того?

– Что не так? – уточнила вполне невинно.

– Зачем его домой завела?! – переходя едва ли ни на визг, возмутился кошак.

– Раны обработать, – буркнула уже без былой уверенности. Чего это они? То метла в беспамятстве на полу валяется, то белобрысый кричит.

– Раны обработать и на улице можно, а всех подряд в дом заводить нельзя, – провыл мохнатый.

– Да почему?! – не выдержала, и тоже повысила голос.

– А потому! Теперь его чары признали, и он может без спроса заходить сюда!

Эм…

– Так, а почему ты мне заранее этого не сказал? – уточнила уже тише.

– Потому что не думал, что ты в этой глуши знакомства так быстро заведёшь, – язвительно бросил мне в ответ, и, развернувшись, вновь направился к кровати.

– Бу-бу-бу, – пробубнила и скривилась. Вот чего кричать? Как будто я знаю обо всех их негласных правилах.

Заметила, что волк подозрительно пофыркивает, будто смеётся.

– Смешно тебе? – отозвалась ворчливо. – Вот и лечи себя сам тогда, – тоже собралась развернуться, когда зверь жалобно заскулил и упал на пол, демонстрируя отвратительно самочувствие. – Пф, – усмехнулась, – Артист!

Пришлось возвращаться, аккуратно очищать рану и накладывать компресс, а когда я почти закончила, то меня привлёк звук. Волк тоже встрепенулся.

– Ты тоже это слышишь? – глядя на приоткрытую дверь, спросила у зверя. В ответ он зарычал.

– Где же ты-ы-ы-ы?! – раздалось вновь, и волк сорвался с места. Я же побежала за ним с криком:

– Не смей! Это всего лишь ребёнок! – голосок был детским и очень испуганным, если я правильно всё расслышала.

Что говорить – от четвероногого друга я отстала довольно быстро. Конечно, с моим-то весом. Точнее, с весом этого тела, моим я его слишком опрометчиво назвала.

Но страх гнал вперёд. Помнила я, как волк ночью изначально собирался отужинать мной, это потом только признал. А что будет с ребёнком? Маленьким и совершенно беззащитным? Несмотря на то, что стало колоть бок, и пот застилал глаза, я упрямо бежала вперёд.