– Не нравится мне она.

Матвей сел рядом с Анжеликой, а потом подал ей манго.

– С новым годом!

Анжелика понюхала манго, вдохнув полной грудью, улыбнулась. Она вспоминала Паттайю, то тепло на душе, спокойствие. Вот бы плюнуть на все и уехать туда. Писать книги. Заниматься тем, что ей по душе. А не спасать ведьм от проклятия. Ей и без магии хорошо.

– Давай сбежим? – прошептала Анжелика.

– Это эгоистично.

– Почему? Ну почему? Я не хочу быть частью клуба ведьм!..

– Анж, послушай. – Матвей взял ее за руки, задумался, покачал головой, понимая, что спорить с Анжеликой – то же самое, что спорить с расписанием электричек.

– Я не просила быть ведьмой. Я хочу просто жить. Писать чертовы книги. Жить в чертовой Паттайе. Работать чертовым барменом. А не спасать ведьм от чертового проклятия!

Анжелика вырвала руки, вскочила с подоконника. Злость клокотала внутри. И обида на эту вселенную захлестнула ее с головой. Почему она? За что?

– Я не хочу больше лгать. Хочу просто жить.

Матвей обернулся, посмотрел на Анжелику, щеки которой полыхали, словно закатное солнце.

– Тогда беги. Ты же всегда так делаешь! Просто бежишь от всех проблем вместо того, чтобы их решать. А жизнь все подкидывает тебе людей, которые вытаскивают тебя из дерьма.

– Вот как. – Анжелика нервно облизала губы, сложила руки на груди. – Вот почему ты со мной.

Матвей резко выдохнул, начиная злиться.

– Я с тобой, потому что влюбился как идиот в эгоистку!

– Так уходи!

Они смотрели друг на друга, буравили взглядами, а внутри каждого росла обида. Словно снежный ком налипала на них, делая снеговиками, и с каждой секундой снега становилось лишь больше.

– Знаешь что, беги. А я остаюсь. Я должен Елене, поэтому я остаюсь. – Матвей поднял руки, сдаваясь, и пошел к двери.

Анжелика изумленно открыла рот.

– Должен?

– Она спасла девушку, которую я люблю. Поэтому я остаюсь и сделаю все, чтобы помочь.

– Да что ты можешь? У тебя нет магии, ты ничего не знаешь об этом мире! Как ты можешь помочь?

– У них тоже нет магии теперь.

– И это моя вина, разумеется!

– Твоя.

Матвей резко обернулся. Нахмурился, злясь на самого себя, и подошел к Анжелике. Попытался погладить ее по щеке, но она хлопнула его по руке. В ее глазах стояли слезы, а сама она сжала губы так плотно, что свело челюсть.

– Уходи, – прошипела Анжелика.

– Я не это имел в виду.

– Уходи.

Матвей снова попытался дотронуться до нее, но она сделала шаг назад, уперлась в подоконник, а потом отвернулась.

– Можешь бежать. Но я остаюсь, – тихо сказал Матвей и ушел, хлопнув дверью.

Анжелика вздрогнула и закусила губу, пискнула от боли, ведь на губах не осталось живого места, став одной большой болячкой. Она вновь почувствовала металлический привкус, провела пальцем по ране. Рука тряслась, кровь текла по подбородку, а она позволила дать выход эмоциям и заплакала.

Горячие слезы текли по щекам, а она все пыталась понять, как могла прокусить губу до крови. Это же как надо себя ненавидеть, чтобы вредить себе? Она достала лезвие из кармана, уже задрала рукав рубашки, но передумала.

Анжелика прошла в ванную, сняла джинсы и села на бортик. Секундное замешательство, попытки понять, почему она это делает, что пытается себе доказать? Она знает, что жива: чувствует боль в губе, видит эту кровь, которая не останавливается, ведь рана не может затянуться за секунду. Но не могла остановиться.

Лезвие оставило царапину на ноге, она ойкнула, зажмурилась. Стало так страшно. А сердце билось о ребра с такой силой, что, казалось, сломает их.

Она вновь провела лезвием по ноге, но в этот раз сильнее, оставляя глубокий порез.