– Я хотел бы видеть мистера Бэзила Тинкопа.

– Бэзил на конференции. – Каддиган вернулся к работе. – Садитесь. Он скоро вернётся.

Вэйлок не стал садиться, а подошёл к стене посмотреть на фотографии. Это были групповые съёмки, очевидно, персонал Паллиатория. Каддиган искоса наблюдал за ним. Внезапно он спросил:

– А зачем вам мистер Тинкоп? Может, я помогу вам? Вам нужно место в Паллиатории?

Вэйлок рассмеялся.

– Разве я похож на сумасшедшего?

Каддиган наблюдал его с профессиональной беспристрастностью.

– Словно сумасшедший не несёт в себе научной информации. Мы, врачи, редко используем его.

– Вы учёный? – спросил Вэйлок.

– Считаю себя таковым.

На столе лежал лист, на котором было что-то изображено красным фломастером. Вэйлок взял лист.

– И художник к тому же.

Каддиган взял лист, поднёс его к носу, положил на стол.

– Этот рисунок, – ровно сказал он, – сделан пациентом. Он нужен для диагноза.

– А я думал – это ваша работа.

– Почему?

– В ней чувствуется что-то необычное.

Каддиган снова посмотрел на рисунок.

– Вы действительно так считаете?

– Да, конечно.

– Вероятно, у вас те же мании, что и у больного, рисовавшего это.

Вэйлок рассмеялся.

– А что это?

– Пациента попросили нарисовать его мозг.

Вэйлок заинтересовался:

– У вас много таких рисунков?

– Очень.

– Вы как-то классифицируете их?

Каддиган показал на какой-то прибор.

– Пытаемся с его помощью.

– А когда проведёте классификацию, что тогда?

Каддиган явно не хотел отвечать. Наконец он сказал:

– Вы, конечно, знаете, что психология как наука, развивается не так быстро, как другие науки.

– Я это предполагаю, – задумчиво сказал Вэйлок. – Психология мало привлекает талантливых людей.

Каддиган поморщился:

– Трудность и сложность нервной системы человека и отсутствие точных методов контроля. Уже набрано громадное количество материала – например, диагностика по рисункам. – Он показал на лист бумаги. – Я надеюсь, что моя работа внесёт небольшой вклад в это дело. Психология бурно развивается, но всегда наталкивается на основную трудность – сложность мозга и отсутствие точных методов. О, кое-что уже сделано. Можно вспомнить амарантов Аброяна или Сашевского, Коннели, Меларсона… Но несмотря на это, паллиатории полны больных и наши методы лечения ничем не отличаются от методов во времена Фрейда и Юнга. – Он устремил на Вэйлока пронзительный взгляд:

– Вы хотели бы стать амарантом?

– Очень.

– Решите одну из 20 основных проблем психологии и вы на вершине славы. – Он склонился над столом, как бы говоря о конце беседы. Вэйлок улыбнулся, пожал плечами и пошёл по комнате.

Внезапно раздался пронзительный, леденящий душу вой. Вэйлок посмотрел на Каддигана.

– Старый добрый шизофреник, – сказал тот. – Наш хлеб.

Дверь открылась. Вэйлок повернулся. В дверном проёме стоял Бэзил Тинкоп в строгой серой униформе.

Во второй половине дня Гэвин Вэйлок покинул Паллиаторий. Усевшись в воздушный кар, он полетел над городом. Солнце опускалось в оранжевый туман за Глэйд Каунти. Башни Мерсера горели в последних лучах солнца, затем погасли. В городе начали зажигаться огни. За рекой веселой россыпью засветился Карневаль.

Вэйлок думал о своём новом деле. Бэзил был несказанно рад, увидев его, и сказал, что Вэйлок сделал правильный выбор.

– У нас работы столько, Гэвин, горы работы! Работы и слопа!

Каддиган с лёгкой ухмылкой смотрел на восторги Бэзила. Он явно считал его дилетантом.

Сейчас главное, думал Вэйлок, овладеть терминологией, жаргоном. Однако нужно всё время стараться избежать рутины, в которой запутались и застряли сотни его предшественников.

Он должен изучить это дело критически, не поддаваясь никакому влиянию, абсолютно непредвзято.