В любом случае личность дедули так и оставалась для меня загадкой.

У таких необычных клиентов и причины, по которым они покупали книги, были самые разные. Причем очень интересные, и я восхищалась тем, какие обстоятельства заставили их купить обыкновенную старую книгу. Например, встречались люди, которые коллекционировали самые разные книги, независимо от жанра, но главное, чтобы они были редкими. Когда заглядывал известный в этом районе коллекционер, он оставался недоволен товаром и уходил со словами: «Шедевр или нет, если это не редкая книга, то она ничего не стоит». После его визита оставалось ощущение, будто укусила лиса.

Были еще так называемые перекупщики: они покупали книгу по низкой цене, затем продавали в другом книжном по цене выше. Такие люди тоже ставили качество книги на второе место, да и едва ли сами читали. Были те, которые, если замечали иллюстрацию неизвестного художника не на романе, а на обороте карманного издания, начинали искать именно такую же картинку; заходили и такие, которые ни за что не хотели покупать ничего из тех книг, что стояли на полке, пока не найдут ту, которая им нужна.

И наконец, когда я еще жила в магазине, однажды появился старичок.

Он приходил в магазин под вечер, сразу шел к стеллажам с самыми дорогими изданиями, вытаскивал книгу, просматривал самую последнюю страницу, ставил том назад, и так повторялось несколько раз. Иногда он тер ладони, находил что-то на последней странице, довольно кивал и улыбался. Вообще, это казалось жутковатым.

Когда он наконец закончил просматривать так все книги, то просто ушел. Я потянула за рукав рядом стоящего дядю и спросила, что это только что было.

– А, это он просто смотрит на пломбировку, – оторвав глаза от гроссбуха, ответил дядя с видом, будто ничего особенного не произошло. – Корректор пломб. Он редко сюда заглядывает, но довольно известная личность. Вроде его зовут Нодзаки.

– Корректор пломб?

Услышав незнакомое слово, я наклонила голову.

– Да, это марка, которая клеится на последней странице книги.

Дядя достал довольно старинный том, открыл последнюю страницу и показал мне. Дадзай Осаму «Исповедь “неполноценного” человека». В левом углу была красная печать с иероглифами «Дадзай». Дядя объяснил, что раньше, когда большинство книг переплетали вручную, такую печать ставили, чтобы обозначить многочисленные произведения автора и контроль издателя. В основном, как и здесь, ставили именные печати, но также попадались и высококлассные изображения.

То есть целью того дедули были эти пломбы. Пока мне об этом не сказали, я и представить не могла, что такое существует. Но зачем? Неужели их вырезают из книги и, как марки, клеят в альбом, а потом просматривают каждый вечер?

– Нет, конечно нет, – мягко ответил дядя. – Думаю, что еще есть люди, которые просто собирают книги с такими пломбами.

– Маньяки какие-то.

Хотя есть люди, которые увлекаются астрономическими наблюдениями и восхищаются необъятностью Вселенной, есть и те, кто увлекается коллекционированием таких маленьких печатей, что их даже трудно обнаружить. Удивительно.

– Ох, Такако, ты все еще так этому поражаешься, – заметил дядя и смеялся, снисходительно глядя на мое озадаченное лицо.

– Здоровьичка! – сердечно поздоровался господин Сабу, заходя в магазин.

Громко хлопнув дверью, он сказал что-то из серии:

– Хорошая погодка сегодня, поэтому захотел почитать Такии Косаку[7].

После этого он как ни в чем не бывало плюхнулся на стул у кассы. Дядя по привычке предложил ему выпить чаю и поставил чайник.

Среди всех постоянных клиентов лавки господин Сабу – самый ревностный.