– Энн, простите мою бестактность, но вы ведь серьезно больны?

Энн молча кивнула головой. Весь стресс, все отчаянье последних дней вдруг подступили комком к горлу, и она заплакала. Тихо, без истерик, без показного страдания, как может плакать только безнадежно больной и очень одинокий человек.

Дедок суетливо забегал вокруг, стал извиняться, усадил на диван, достал какую-то успокаивающую настойку, сказал, что она из редкой плесени. Энн уже было все равно – из плесени, так из плесени. Она покорно выпила мерзкое зелье, но, как ни странно, настойка подействовала довольно быстро, плакать расхотелось.

– Простите, не хотел вас обидеть, – в сотый раз извинился Димитрис.

– Ничего страшного, – Энн махнула рукой. – Вы правы, я очень серьезно больна. Шансов мало… да чего себя обманывать, их нет совсем.

– Шанс есть всегда! – уверенно сказал ее собеседник.

– А что, болезнь уже так заметна? – ей все же не хотелось выглядеть в глазах окружающих ходячим мертвецом.

– Нет… ну не так чтобы очень. Мне было заметно, потому что у меня матушка болела в свое время. Кстати, она излечилась, так что не унывайте.

– Не в моем случае, – грустно сказала Энн, – четвертая стадия. Операции не делают.

Димитрис покачал головой и совершенно искренне расстроился.

– Рак костей? – вдруг спросил проницательный дед.

«Как он догадался? – удивилась Энн. Наверное, этот врач-оптимист “все хорошо” разболтал. И добрый старик сразу был в курсе ее беды, непонятно только, для чего все эти расспросы. Тем не менее она утвердительно кивнула головой и стала собирать вещи. Идти в свою маленькую, битком набитую лекарствами квартирку не хотелось, но больше все равно некуда.

– Подождите, – Димитрис ее остановил. – Вы не хотите отправиться на планету Мо? У меня там есть хорошие друзья, врачи, можно попробовать альтернативное лечение… Если ваши близкие не против.

Близких у Энн не осталось. А планета Мо… она была там один единственный раз совсем маленькой девочкой, лет десяти, не больше – летала с родителями в отпуск. В памяти возникли невероятно красивые города под прозрачными куполами и потрясающий свежий воздух. И еще там было очень много цветов и зелени. Это было последнее счастливое воспоминание из детства. Когда вся семья вернулась к себе на промышленную планету, родители погибли в автомобильной аварии. Энн отдали в приют, потом были учеба и химический завод. Кроме огромного предприятия, она, собственно, больше ничего не видела. Видя, что Энн задумалась, странный дед продолжал настаивать:

– Соглашайтесь, вы все равно ничего не теряете. Там сам воздух лечит. Попробуем организовать поездку по страховке, болезнь вполне могло спровоцировать долгое нахождение среди химикатов.

И Энн согласилась. Конечно, это была авантюра – лететь на другую планету с малознакомым человеком, но, с другой стороны, что она теряла? Загибаться одной у себя в серой комнатушке, сходить с ума от одиночества и боли? Так хоть умрет в красивом месте. А красивее планеты Мо она ничего в своей жизни не видела.

Димитрис не обманул. Видимо, дед был все же не такой простой, каким казался на первый взгляд. Он умело надавил на руководство завода, потому что уже через день ее вызвали к себе уважаемые люди предприятия и сообщили, что готовы полностью оплатить лечение и полный пансион в одной очень недешевой клинике на планете Мо. Энн было очень неудобно, когда важные чиновники приторно улыбались и вежливо раскланивались, ей казалось, что произошла какая-то ошибка. Сейчас они поймут, что она простой работник с проходной, и все отыграют назад. Но нет, она летела на Мо в серебристом катере Димитриса, старик тащил с собой каких-то знакомых и чемоданы с документами, но для нее тоже нашел местечко.