Утром под монотонное гудение будильника с трудом оторвала голову от подушки и, едва продрав глаза, проча́пала в ванную, а потом на кухню. Влила в себя полную кружку крепкого кофе, и только тогда почувствовала себя более-менее человеком.

Сколько раз давала себе слово не засиживаться дольше двенадцати, но любой творец со мной согласится – лови волну, пока прёт. А меня вчера явно пёрло, как и всякий раз после общения с начбезом. Такой драйв от нашего противостояния порой пробирает, что только успевай ловить мысли за хвост и выливать их на бумагу.

Быстренько собралась на работу, добежала до остановки и села в подъехавшую маршрутку, про себя злорадно хихикая, что Разумовскому сегодня обломится отчитать меня за опоздание. Не в этот раз, дядюшка Глеб, не в этот раз!

Я уже мысленно потирала руки, предвкушая увидеть его недовольную физиономию… Но кто же знал, что у небес на меня другие планы? На внезапно сломавшуюся маршрутку я не рассчитывала.

Проклиная всё на свете, наряду с другими спешащими на работу пассажирами вылезла из маршрутки и помчалась к ближайшей остановке.

Осенний ветер был настолько холодным и промозглым, что продувал меня насквозь, хозяйничая под одеждой как у себя дома. Я так замёрзла, что в обмен на тёплый плед и чашку чая уже была готова заключить сделку с любым потусторонним существом.

Но раз уж с утра не повезло, сложно ожидать везения и в дальнейшем – потенциальных пассажиров по моему маршруту было так много, что я просто не смогла влезть в следующую маршрутку и продолжила дальше плясать на остановке, представляя, какие кары посыпятся на мою голову за опоздание. Если к этому моменту я, конечно, не свалюсь прямо здесь вконец обледеневшей сосулькой.

И тут к остановке подъехала машина. Дорогая, чёрная, явно не из массового сегмента. Водительское окно открылось, и я поняла, что плохой день начался гораздо раньше, чем предполагалось, потому что начбез, а за рулём был именно он, просканировал меня холодным пристальным взглядом и совершенно спокойным, но не предвещающим ничего хорошего, тоном произнёс:

– Маргарита Андреевна, почему Вы ещё не на работе? Я, кажется, просил не опаздывать.

Насмерть околевшая и уже потерявшая надежду приехать на работу вовремя, я только скрипнула зубами. Не было вообще никакого настроения вступать в полемику с этим совершенно невозможным мужчиной.

Он молчал, сверля меня взглядом, и всё ещё ждал ответа. В воздухе повисло напряжение – но не того сорта, от которого приятно мураши́т по коже, а того, от которого хочется рычать.

Ну уж нет, молчание – его метод, а у меня другие приёмы. Не хотелось развлекать рядом стоящих и таких же трясущихся от холода людей, но ведь сам же вынудил…

– А что, незаметно, что я уже в пути? – процедила сквозь зубы. – Всеми фибрами души стремлюсь поскорее оказаться на своём рабочем месте, но, видимо, именно сегодня к нам прибыл терминатор и устроил восстание машин. А потому, в преддверии конца света, возможно, я имею право хоть на какую-то поблажку в виде совсем малюсенького опоздания?

Хотела гордо отвернуться, но организм меня подвёл – зубы сами собой застучали, а по телу прошла неконтролируемая дрожь.

Чёрт.

Как назло, Разумовский не отвёл взгляда, и я практически увидела, как он фиксирует мой жалкий вид где-то в своей СБ-шной картотеке.

Ну да, хорошо умничать, когда твой начальственный зад доставляется до работы со всем комфортом, а не мёрзнет на остановке, едва прикрытый тонкой демисезонной курточкой, не рассчитанной на долгие прогулки по улице.

И тут небо сверзлось на землю, иначе я этот феномен объяснить не могу, но из большой презентабельной тачки вдруг донеслось: