Нужно купить что-то простое и практичное, хотя бы на этот месяц. Пеньюар и дорогие платья лучше оставить до возвращения в город. Здесь в брендовых шмотках до курятника, конюшни или фермы мне ходить не хочется. Во-первых, жалко вещи; во-вторых, неудобно; в-третьих, глупо. Стразы, перья и кружево для уборки дерьма и дойки? Ну, уж нет.

Лёжа в кровати, я созерцала потолок с деревянными перекладинами. На улице ярко светила луна и, похоже, пробудила во мне лунатика. Немного подумав, я, всё же, села в постели, взяла свой рюкзак, стоящий на полу у тумбочки, и достала из него косметичку. Но косметичку не простую, а с двойным дном, где было припрятано немного денег, заработанных с картин.

Да-да! «Самые строгие родители воспитывают самых искусных лжецов». И тот мой побег из дома, доведший родителей до больницы, был не единственным. Просто раньше я убегала из дома только по ночам, и возвращалась к утру до завтрака, довольно умело имитируя сон в постели, с еще неснятыми кроссовками. Но после того случая, я перестала убегать даже по ночам, став покорной домоседкой, у которой свобода осталась только в написании картин. Ведь только с карандашом и кистью в руке я была вольна делать всё, что захочу.

Пересчитав красные купюры, припрятанные в косметичке, я поняла, что на карманные расходы на этот месяц у меня есть триста десять тысяч рублей. В принципе, на практичные вещи и обувь должно хватить. Даже на мороженое останется. Осталось только убедить Петра в том, что мне нужен день на шопинг.

Убрав деньги в косметичку, а косметичку обратно в рюкзак, я несколько долгих минут сидела в постели и смотрела прямо перед собой окно. Может, закрыть шторы? Этот лунный свет подозрительно меня манит. Или лучше выйти на балкон? Всё равно спать не очень хочется.

Еще несколько минут раздумий привели меня к тому, что я завернулась в покрывало с кровати и вышла на балкон. Оперлась локтями о перила и полной грудью вдохнула уже прохладный ночной воздух. Как же хорошо. И свободно. Под балконом розовые и белые цветы обращены к большой луне на чистом звездном небе, а сама луна красуется в отражении узкой речушки неподалеку. И разве в такое время птицы не должны спать? Какая-то птица уж больно настойчиво поёт в стороне реки.

Закрыв глаза, я, кажется, не могла надышаться. Не помню, когда последний раз так хорошо чувствовала себя, просто стоя под луной, глядя на реку. Наверное, побережья океана не вызывало во мне столько умиротворение и спокойствие, сколько река и тихо шумящий под легким ветром лес напротив.

- Ебать… - шумно выдохнул Пётр, тоже вышедший на балкон, чем напугал меня до поднятый на затылке волос. – Напугала, - мужчина гораздо быстрее меня взял себя в руки и, не стесняясь моего присутствия, преспокойненько вышел на балкон в боксерах с носорогом. – Почему не спишь?

- Не спится, - ответила я, стараясь не смотреть в сторону, практически раздетого мужчины, не стесняющегося вообще ничего. Телосложение у него, конечно, красивое. Я бы, наверное, даже что-нибудь зарисовала, но это не значит, что его нахождение рядом со мной в одних трусах можно считать нормальным. Мы же, фактически, незнакомые друг другу люди!

-Ну, да. Ты же сегодня уже выспалась, - хмыкнул Пётр, многозначительно глянув вниз.

- Да. Я там спала? И что?

- Ничего. Могла бы сразу признаться, чтобы я не подъёбывал, - мужчина оперся локтями о балюстраду широкого балкона и глубоко вдохнул. – Смотри, какая хуйбала сегодня вылезла.

- Это полнолуние, - вздохнула я и, расслабившись, тоже оперлась локтями о балюстраду.

- В общем, слушай, - вдруг по-деловому начал Пётр, заставив посмотреть на его достаточно серьёзный профиль. – Геморрой мне не нужен. Поэтому предлагаю тебе жить дружно. Поживёшь у меня месяц, который тебе обозначил батя. Сделаем вид, что у тебя каникулы у бабушки в деревне. Но нянчится с тобой я не собираюсь. По хозяйству, всё равно, помогать придется, раз уж ты здесь.