Бррр… — встряхнула головой ведьмочка отгоняя несвойственные ей мысли. Никогда на чужих мужиков не покушалась, а тут наваждение какое-то.

— Ну что там? Не томи… — поторопила кикиморка.

Вот и что говорить, если у девы все мысли не в ту сторону уходят. Прямо-таки брачный гон какой-то. То никто из мужиков не интересовал, а тут прямо наваждение и желание обладать.

— На, сама взгляни… — буркнула Василиса вручая Нюшке артефакт.

— Хорош! Берём! — вынесла приговор подруга.

— Да ну тебя! — отмахнулась ведьмочка, будто минуту назад сама такую мысль в голове не держала.

Вышла из пещеры. Спустилась к реке. Умылась водицей студёной. Вроде отпустило. Вернулась. Окинула взглядом пещеру. Дракончика. Подругу.

— Сведения о пленении верные. Внешность искомого известна. Место его содержания тоже, — подвела итоги Василиса и умолкла что-то обдумывая.

— И?! — поторопила деву-красу кикиморка.

— То самое "и"! Кто-то обещал всё у своего благоверного выспросить…

Дракоша в ответ на эти слова то ли паром, то ли дымом пыхнул. Нюша несмотря на свойственный коже оливковый оттенок умудрилась зардеться. А Василиса совсем в тупик вошла: чем таким эти двое могли заниматься, что теперь так реагируют? Или он ночью в человека превращался, а она все пропустила?!

— Так вот… — тем временем принялась вещать кикимора.

Оказалось ночью она не только с дракошей пообщаться успела. Он подтвердил свою истинную человеческую природу. И подругам ещё предстояло выяснить — как именно чары с него снять. А ещё Нюша в деревню наведалась. Некоторые спать разошлись, но большинство продолжили гулянье в честь освобождения от чудища и разбойников.

Вот кикиморка и устроила допрос местного нетрезвого населения. Как известно, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Этим Нюшечка и воспользовалась. Благо кикимор перепить могут только водяные. Так что, простой люд убрался кто в дрова, кто в тряпки, выложив всю подноготную едва ли не каждого жителя деревни.

Оказалось дева их, та что девственница, тоже залетная. Не в плане, что родилась по залету, а объявилась в их поселении всего лишь несколько месяцев назад. Никто о ней ничего прежде не слыхал, что странно. О таком сокровище обязана была молва далеко пойти, как и о Василисе когда-то.

Выделили ей заброшенную хату на отшибе. Помогли всем селением, кто чем мог. Уж больно по сердцу всем дева пришлась. О себе ничего не рассказывала, обмолвилась только, что сирота. Назвалась Еленой.

— Ведь умница, и красавица, а рукодельница каких ещё поискать! И шить, и вязать умеет! А готовит так, что пальчики оближешь, хотя продуктов почти не было. Я аж сказку про кашу из топора припомнила… Только тут не в жадности дело, здешний люд действительно давно перебивался корешками, а она из них чудеса творить начала… — виновато добавила Нюша, ей явно неудобно было сдвигать свой идол с пьедестала, но рассказы местных про Елену умудрились затмить авторитет Василисы. — И ведь даже не ведьма…

В общем, всё то у неё ладно было. Даже в высохшем колодце возле её избы вода появилась. Вскоре в село тот молодец приехал, что ныне у разбойников в плену томится. Красавец неписаный по здешним меркам. На породистом вороном коне. Одет добротно. Оружие при нем дорогое было — меч, и лук. Остановился у старосты.

Немудрено, что на него разбойники позарились, думали выкуп хороший взять. Да оказалось, что тут брать не с кого. Но похищение позднее случилось — незадолго перед тем, как дракоша лагерь разбойничий разгромил. Он грозный только в иллюзии, но драконье пламя оно такое драконье пламя… С ним в любом случае сложно поспорить. А изрыгать его Василий умеет вне зависимости от того что совсем ещё кроха и на крыло не встал.