– Да! Класс! – наконец включился мальчишка. – Я благодарю всех присутствующих.

Дивий облегчённо выдохнул. Но всё ещё продолжал слать воодушевление. Наконец, Василёк зажёгся и взвился в радостном чувстве свершения, с благодарностью ощущая присутствие вокруг сотен дружественных сущностей.

Земля под ногами исчезла. Это был последний атрибут привычного человеку пространства. Дивий тоже остался где-то-там. Но внутри всё так же тёплыми волнами появлялись его бессловесные наставления. Василёк уже наловчился отличать их от своих мыслей по тональности.

Круг присутствующих сузился. Они стали ближе, а их внимание теплее и ярче. От волны беспричинного ликования Василёк с силой крутанулся сам в себе и вмиг разослал окружающим капельки своего ощущения. Он представил себя собакой, с азартом отряхивающей мокрую шерсть, и от этого стало ещё веселее.

– Не смотри, а чувствуй, – мягкой волной напомнил непойми откуда Дивий.

От чувства радости, искристости и доброго контакта со всеми вокруг в Васильке родилось нечто новое. Удивлённый, он даже притормозил, чтобы поотчётливее рассмотреть это. Внутри родилось доверие. Доверие. Тёплое, уютное, оно так приятно ощущалось, словно магический эликсир из фентезийных историй.

Миг спустя, мальчишка уже знал, что с этим делать – быть открытой книгой, на всех страницах одновременно. Выставить напоказ все закоулки самого себя. Даже самые постыдные! Это и будет «рассказ о себе».

Василёк тут же вспомнил, как во втором классе не вернул другу красивый ластик.

«Украл», – дзынькнуло колючее чувство.

А потом ещё в какой-то раз раздавил дедовы очки и не сознался.

«Соврал», – дзынькнуло снова.

Такое не хотелось показывать. В глубине души у Васьки напряжённо ёкнуло.

– Не думай, не смотри, не важно. Тебя давно простили. За всё! – Дивий вмешался нежным потоком, растворяя напряжение.

Вихрь брызжущего ликования не успел даже остановиться, а лишь слегка притормозил о возникшее и исчезнувшее препятствие. Василий внутренним движением распахнул себя, наполнившись чувством «вот он я какой на самом деле». Прямо диво дивное.

На миг он даже замер, удивляясь самому себе и этому ранее неизведанному чувству. В нём Васька выглядел совсем в ином свете. Щуплый очкарик (хотя уже нет – после первого посещения Ивы очки были позабыты), он сам себе никогда не нравился. Сказочник-врунишка, ботаник-заучка, он предпочитал тихое уединение. В хохочущей компании он никогда не мог достойно ответить на колкость и потому часто оставался осмеянным. Он даже и разозлиться путём не мог, дать в нос обидчику, или хотя бы собственный нос защитить. Нет, в такие моменты внутри что-то сжималось, блокировалось, и Васька, как истукан, довольствовался лишь горечью собственного бессилия.

Теперь же все эти черты выглядели, вернее ощущались как само собой разумеющиеся, как незаменимые достоинства, слагающие неповторимость его существа. Без всего этого он бы не был тем, ради кого собрались здесь все эти великие волшебники.

Наверное, впервые в жизни он почувствовал любовь к самому себе, гордость за то, что он есть. Брызнули слёзы радости, отшелушивались предубеждения – и это всё на фоне множества потоков внимания и собственного вихря ликования, побуждающего непрерывно вращаться и звучать.

Всё смешалось в единую кашу. Сознание Василька утомилось понимать, что с ним происходит, и он провалился в тишину – без чувств, эмоций, ожиданий и желаний. Блаженное ничто без единого движения окончательно растворило человека. Не осталось ни пространства, ни образов, ни даже фокуса внимания.

Осталось лишь знание того, что мир существует. Что где-то там есть Совет старейшин, на котором все обсуждают Василия. Что присутствующие общаются на языке деревьев, высказывают надежды и опасения, восхищение и одобрение, советы и готовность к участию. Василёк знал всё, что они сказали, как единый смысловой узор, не касаясь вниманием конкретных фраз и выступлений.