И тут вдруг эта тревожащая душу мысль. Мысль о том, что события в лесу могли быть правдой. Не игровой, а самой настоящей правдой, способной перевернуть реальность с ног на голову, порушить привычный уклад жизни. Стоит лишь поверить, и всё, из чего состоит жизнь Василия – родственники, квартира, лицей, друзья, учителя, олимпиады – может уйти в небытие. Согласиться с этой мыслью – всё равно, что решиться умереть. Тоскливо как-то и страшно до дрожи.

В первые дни Васька опасался прикасаться к деревьям. А потом случайно дотронулся. Как-то раз из лужи у подъезда он поднял чьё-то потерянное украшение – цепочку с кулоном, а грязь с пальцев вытер здесь же о ствол ближайшего клёна. Цепочку он оставил на лавочке на видном месте и тут вдруг понял – дотронулся! Кора, как кора.

Эта мысль прошибла его с головы до пяток. Васька ощупал несколько ближайших к подъезду деревьев – кора как кора. Никаких странных ощущений, чувств, спецэффектов – ничего.

«Фух! Можно расслабиться и жить по-старому».

На выходные ехать в деревню к прабабушке и маме Василий наотрез отказался.

«Всё! История с этой Ивой закончена, – подумал Васька, но вслух отцу не решился это сказать. – Как не было у меня мамы, так и нет. Только голову заморочили «взаправдашней магией». Я тоже так умею друзьям мозги запудривать».

На следующие выходные он опять отказался ехать в деревню:

– Пап, май-месяц! У нас контрольная за контрольной в школе! И экзамены на носу.

Иван знал, что учёба Ваське даётся совсем легко, и подготовка не занимает много времени, но больше приставать не стал.

У Серёги, Васькиного друга, с учёбой ладилось куда хуже. На контрольной по обществознанию он шепнул Василию от безысходности:

– Эх, если б я мог быть сразу в двух местах – проблем бы не было. Помнишь, ты рассказывал?

– Раневский, не отвлекайся, – раздался громкий голос учителя.

Серёга тут же уткнулся к себе в тетрадку. Но у Васьки в сердце уже полыхнуло, и перед глазами вспыхнуло воспоминание:

– А я и там, и тут, – произнесла мелодичным голоском голубоглазая красавица, которая могла бы оказаться его мамой.

Васька постарался сморгнуть наваждение прежде, чем оно окончательно затянет его внутрь. Ведь от урока оставалось всего пятнадцать минут, а контрольная сама себя не напишет.

Мысли об Иве, тщательно затрамбованные в дальние уголки сознания, время от времени всё равно прорывались.

Когда во дворе спиливали старое дерево, Васька подумал о чьей-то загубленной жизни. А ещё об Иве, чуть было не умершей от такого же варварства.

Когда одноклассники спорили о долгожданных письмах-приглашениях из школы волшебства, Василий и вовсе загрустил.

– Если б тебе пришло письмо с приглашением, ты бы рванул? – интересовался один.

– Конечно! – важно отвечал другой.

– И бросил бы всё? Лицей, друзей, привычный город, родных?

– А что такого? Когда мы в институт поступим – ведь так и будет! Или ты собрался здесь до старости куковать? – все загоготали.

– Не-е! Но тогда хоть родители поддержат. А в Хогвартс они же не поверят, не поймут.

– Это да, не поверят. Но, наверное, в школе магии знают, как помочь. Там, поди, уже много таких предков было.

– Круче всего, если б родители поверили и поддержали, – вставил реплику Васька и осёкся.

Это ж его случай! В голове вдруг явно прозвучала фраза Ивы:

– Может, останешься со мной на недельку? Я тут всё тебе покажу. А ещё начнём учиться волшебству.

«Легко им рассуждать про несуществующий Хогвартс», – мысленно фыркнул Васька. – «А с другой стороны, действительно, когда в институт поступаешь, всё меняется – дом, учёба, друзья…»