– Для того и взял, чтобы он вскрыл себя. Пока всю, имеющую значение информацию, я держу в голове и не посвящаю в нее даже Элизабет, чтобы она по неосторожности не сболтнула. А раз так, Бабский не опасен. Не опасен пока. Я наблюдаю за ним, быть может он проявит кем он послан и какие его задачи.

– А если он прямо сейчас на нас кого-то наведет? Думал об этом? – Бондарева тихонько двинулась к лестницам.

– Знаешь, сколько может быть этих «если»? Он не знает куда именно я везу группу, и до вылета из Стокгольма он знать не мог, что мы прилетим в «Heaven's Gate». На вимане у него не было возможности выйти на связь, так что пока эти опасения преждевременны. И есть еще кое-что, почему я не слишком опасаюсь его действий в рамках операции, – я придержал Бондареву, понимая, что она старается обойти его сзади и приблизиться, – у меня есть основания думать, что он не имеет отношения к бритишам, – о том, что я подозревал, будто Бабский связан с Глорией, я предпочел Наташе не говорить.

– Я тоже не думаю, что он под британцами, но сейчас, – она замерла: Бабский обернулся, завертел головой, видно, почувствовав за собой слежку.

– Чувствую, он ставит экран. Понял, что за ним наблюдают. Немного волнуется… – тихо передавала мне Бондарева результаты ментальной диагностики.

Алексей Давыдович спешно убрал эйхос в карман и направился к выходу на Гэп-роуд.

Я не спешил пойти за ним, просто провожал его взглядом.

– Что будем делать? Решения принимаешь ты, Александр Петрович, но мое мнение от него нужно избавиться. Причем срочно, – Наташа, нахмурившись, смотрела на меня.

– Кровожадная ты барышня, – я усмехнулся, не уверенный, что в сказанных словах баронесса подразумевала оборвать жизнь нашего засранца.

– Ты меня неправильно понял. Я бы вышла на связь с нашей агентурой и передала его им, – пояснила штабс-капитан. – У тебя же есть контакты? А у них наверняка есть кому с ним поработать. И вообще, ну зачем, зачем ты его взял?!

Я не стал ей в очередной раз пояснять логику своего решения, тем более не хотелось вскрывать некоторые детали. Ведь у меня были подозрения, что и Бондарева была в том странном списке полковника Бердского неспроста. Я даже думал, что между Бабским и Наташей имеется какая-то пока неочевидная связь. Связь очень странная, смысл которой я пока не мог определить, но нечто таинственное и тихое, подсказывало, что так вполне может быть. А то, что Бабский представляет для нас слишком большую угрозу… Это лишь опасения Натальи Петровны. Наташа пока не догадывается, как могу решить эту проблему.

– Наташенька, а ты как специалист своего дела можешь прижать его ментально и вытряхнуть из него истину? – полюбопытствовал я, зная, что методы академической школы все же слишком слабоваты в сравнении с моим «Гарад Тар Ом Хаур» – то есть «Инквизитором». Этой магией я воспользуюсь, быть может даже сегодня – решу по приезду на квартиру. И уже потом, в случае если виконт Бабский, корчась от крайне неприятных ощущений, начнет вспоминать нечто такое, что подразумевает предательство и действия во вред Российской Империи, то я передам его нашей агентуре вместе с вытряхнутыми из него сведеньями. Ведь выжать эту информацию вряд ли кто сумеет лучше, чем я посредством «Инквизитора».

– Не забывай, что он тоже менталист и менталист неплохой. Если ты дашь мне свою силу, то я его легко пробью. Только далеко не факт, что из него удастся вытянуть важную для нас информацию, – сказала она, направляясь за мной к выходу.

– Наташ, позволь, напомню тебе, что говорил раньше: будь проще. И расслабься. Ничего скверного не случилось. С Бабским мы легко разберемся. Обещаю, – я остановился, взяв ее руку, с улыбкой разглядывая ее лицо, глаза: зеленые, как две морских капельки с черными точками зрачков, пронзавших меня. – У тебя глаза очень красивые, – сказал я.