Девчонки разносили эту самую еду и кувшины с выпивкой, улыбались, что-то отвечали постоянным клиентам – жизнь шла обычным образом. Вот и славно. Не нужно нам сегодня неожиданностей.

Передо мной должны были танцевать Пинья и Делия, Алесса уже вышла на сцену, подсвеченную кем-то созданным магическим шаром, села на лавку и пробовала инструмент, и её приветствовали несинхронными хлопками – узнали, и радовались развлечению. Следом вышла Амата – встала рядом с Алессой, приготовилась петь. Петь я всё равно что не умею, в моём активе только посиделки у костра с гитарой, и то играл всегда кто-то другой, и пели хором. Так что насколько хорошо Амата пела сейчас песню о том, как влюблённый парень добивался своей девушки, я бы не сказала – поёт, и молодец, в общем. Мелодия припева была бодрая и заводная, и ей подхлопывали, это было хорошо – аудитория отзывчивая, можно раскрутить на отклик.

Следом пошла Делия с номером на тему как раз беллиданса, но – ей не выдали специального костюма, она просто надела украшения поверх платья. И то – хоть и двигалась она немного скованно, на мой взгляд, и локтей с пальцами из неё торчало многовато, но музыку слышала и попадала в такт. Пинья, вышедшая следом, тоже попадала в такт, она двигалась более уверенно и боле плавно, и если Делия смотрела характерным таким взглядом не очень умелого танцора «внутрь себя», то Пинья вполне ловила какие-то горящие восторгом глаза среди зрителей и улыбалась в ответ, молодец. Её провожали дружными аплодисментами.

Дальше снова был вокальный номер – прямо баллада, волшебная история о юноше, полюбившем деву-оборотня, и ушедшем с ней от семьи и присяги королю. Правда, король не поверил в предательство вассала, и тот потом в трудный час вернулся и помог. И всё кончилось хорошо.

Вот, это важно. Сегодня очень нужно, чтобы всё кончилось хорошо.

Вышли из залы Алесса и Амата, и Рания медленно погасила волшебный шар – мы с ней должны были выйти в темноте. Наверное, она тоже обладала ночным зрением, как и я, потому что ни одна половица не скрипнула под её немалым телом, пока она шествовала до лавки с инструментами. Следом вышла я и встала к стене.

Пять-шесть-семь-восемь. Пошли.

Всё происходило разом и медленно – вступала флейта, я шагала из дальнего угла к краю сцены, а в воздухе постепенно разгорались семь магических огней. Мне стоило изрядных трудов объяснить Мастеру, что я хочу получить, чтобы он научил, как сделать – огни, освещающие только одну сторону. Весь свет – на сцену, в зал – не нужно ничего.

Мне доводилось работать на сценах нашего города как постановщику, и каждый раз это была эпопея. Иногда свет и звук выставлялся как по волшебству – как надо и когда надо. А иногда приходилось ставить отдельного человека над душой световиков и звуковиков – потому что творили чушь. Так вот, мне сегодня чуши было никак нельзя, и я была очень рада, что свет зависит от меня и только от меня. А к звуку претензий не было.

Когда ты долго репетировал, то уже не вычленяешь из композиции каждый шаг. Ты просто перетекаешь из одного в другой, отмечая сложные элементы – вращение сделали, прыгнули хорошо, сейчас ещё раз прыгнем, и вот так, и вот тут, и… Свет отрезал меня от зрителей, так и нужно было, но я ощущала спинным мозгом, что – есть, что – смотрят, не отвлекаются. Более того, слева от сцены я ощущала прямо пристальное внимание – кто-то не сводил с меня глаз. Это было… привычно, приятно и правильно это было.

Пришла пора добавлять огонь.

Защита соткалась, мгновенно отрезав меня от зрителей и от Рании, и взметнулось пламя. Единый вздох – о да, то, что надо, так и должно было быть, всё верно. Вперёд, Варя, ты снова на сцене, ты снова танцуешь, да так, как никогда до этого момента.