– Так может, есть уже на примете какой-нибудь счастливчик?

–Да нет. Илья Петрович говорит, что только книжки она свои и любит.

– Да, где много знаний, много и печали, – многозначительно подвёл итог полный господин.

Следователь жандармерии Поляков Иван Степанович, дородный мужчина лет сорока, сидел у себя в кабинете. В дверь постучали.

– Да. Войдите, – сказал он.

На пороге стоял высокий, хорошо одетый молодой человек.

–Честь имею. Уваров Сергей Иванович. Разрешите обратиться по личному делу.

–Да. Присаживайтесь. Я вас слушаю.

– Тут вот какая история… Ко мне должна была приехать моя невеста с отцом. Я их очень жду. Договор был на прошлый месяц. Но их всё нет. Ну, думаю, мало ли что могло их задержать. А вчера письмо пришло от её мамы. Спрашивает, как доехали и когда свадьба. И из письма выходит, что выехали они месяц назад, как мы и договаривались. Но их до сих пор нет. И домой они не вернулись, раз мать пишет. Думаю, случилось что-то с ними в дороге. А тут езды-то всего дня два. Может, вы что знаете?– и молодой человек с мольбой посмотрел на следователя.

Тот задумчиво раскуривал трубку.

– Информацией такой пока не владеем. Но пошаливают мужики на тракту.

А про себя подумал: «Уже не раз люди пропадали, а то и убитых находили. Но они за собой следов стараются не оставлять».

– Боже милостивый!– молодой человек побледнел.

Поляков спохватился, что может чего лишнего сказал, ведь юн ещё этот господин, слаб.

– Да вы успокойтесь. Мы примем меры. Поищем вашу невесту. А вы будьте любезны заявление написать. И внешность их подробно опишите. А то кого мы искать будем?

– Да, да, конечно! Я всё напишу. Так неужели что могло с ней случиться?– руки его дрожали, на глазах блестели слёзы.

– Ступайте к писарю. Он даст вам перо и бумагу. Напишите заявление на имя начальника управы. Да приметы поподробнее. Ступайте.

Молодой человек встал и какой-то весь сникший, медленно пошёл к двери. Обернулся:

– Вы только найдите её!

– Непременно!– и опять облако дыма.

– Папа, а почему нашу маму Марфой звали? – Нина сидела у кровати отца. Он уже поправлялся, но врач строго приказал неделю провести в постели. И вот он теперь маялся бездельем. И хотя чувствовал себя хорошо, врача ослушаться не хотел.

– Да, дочка, имя её какое-то странное, в наших кругах не принятое. Да и сама она была из глухих Сибирских мест, из Енисейской губернии. Но красавица была – не то слово! Увидел я её у купца Волошина и оторопел. Помню, как сейчас.

– Кто это? – спрашиваю. А он сощурился так хитро и говорит:

– Родственница моя, сиротка. Из глухомани ко мне как-то добралась. И не роднились мы с ними, а тут, поди ты, как снег на голову: – Я ваша племянница, Марфа Пантелемоновна Волошина!

А и то, был у меня брат старший, Пантелемоном звали. Так ушёл из дому ещё мальцом. Больно прыткий был, отцу поперёк всё говорил, вот и разругались они с отцом крепко. Тот в сердцах из дому сына родного и выгнал. А этот гордый был, нет, чтобы отцу в ноги броситься, так туда же:

–Ну и Бог с вами! И без вас не пропаду! – и ушёл.

С тех пор о нем ни слуху, ни духу. Мать все глаза проплакала, а отец её утешал:

–Ничего, горя хлебнёт – вернётся.

Ан не вернулся! Как в воду канул. Считай, лет около двадцати прошло. А тут на тебе – явилась! Да что ещё чудно, так иконку кажет, что у Пантелемона с рождения на груди была. Говорит, что отец перед смертью ей её передал, да к родне в город ехать велел. И приданное у неё есть. И золотишко, и деньги. Может, гулящим человеком брат был. Господи, прости!– и осенил себя крестом.

– А девчонка смышленая, держит себя с достоинством. Ну а красавица, сам видел! Что с ней делать, ума не приложу? – и хитро так на меня смотрит. А я в ту пору уже при деле был, дяде помогал. Да и сам кое-что начинал. Мне двадцать второй год шёл.