– Какие странные вещи случаются сегодня! – сказала она. – А ещё вчера всё шло как обычно. А может, это я сама вдруг стала какая-то не такая?

(Льюис Кэрролл)

Неторопливо поднимаюсь по лестнице и останавливаюсь перед дверью на площадке второго этажа. Немного отхожу в сторону так, чтобы она её хорошо видела. Ужас не просто написан на её лице – целые волны дрожи прокатываются по всему телу.

Точно знаю, что ей сейчас рисует воображение: тяжёлая дверь со скрипом отворяется, и она оказывается в темнице. Горят факелы, со стен и потолка свисают цепи, ржавые крючья. Кругом разложены инструменты для пыток. В центре – обитый кожей ужасный топчан, к которому приковывают рабынь для порки. Наверняка вспоминает сцену из «Графини Рудольштадт», где Консуэло, подвергнутая масонами испытанию, проходит через жуткий подвал времён инквизиции.

Выжидаю, чтобы дать ей прочувствовать весь драматизм её фантазий, и медленно открываю дверь. Удивление и даже растерянность при виде обычного холла с мягкой кожаной мебелью, журнальным столиком и пальмой у окна!

Провожу через него к другой двери. Снова испуг, но на этот раз с изрядной долей любопытства.

Выдерживаю паузу, медленно, немного театрально, открываю дверь и говорю голосом Шерхана:

– Входи! Сделай пять шагов и остановись!

Мы в спальне. Сейчас тут темно, и она, конечно же со страхом, воображает себе это место.

Я сам откорректировал проект дома и максимально увеличил размеры так, что спальня с гардеробной, ванной и ещё некоторыми комнатами поменьше занимает целое крыло второго этажа. Она тщательно звукоизолирована от остального дома – для этого и сделан дополнительный холл, через который мы только что прошли.

В глубине спальни стоит огромная кровать, а перед ней – большое свободное пространство. Минимум мебели: кожаный диван, пара кожаных пуфиков, пара стульев, небольшой комод с выдвижными ящиками. Буфет, в котором поблёскивают стаканы и рюмки, вделан в стену. Туда же встроен и небольшой бар-холодильник.

Вход в спальню сбоку, и вся стена справа от входа и напротив кровати представляет собой огромное зеркало. Оно обработано бронзовым напылением с эффектом старинной патины. Прямо над кроватью, на потолке, – ещё одно зеркало. Оба зеркала можно закрывать шторами-экранами с дистанционного пульта или из приложения на телефоне. Сейчас они открыты.

Медленно включаю освещение, но делаю его слегка приглушённым. Она опять удивлена и быстро осматривается. Нельзя дать ей успокоиться и расслабиться! Ненадолго отпускаю на волю Шерхана, но прочно держу его на цепи.

Шерхан обходит Рабыню, в руке у него уже хлыст с кожаной накладкой на кончике, вынутый из комода.

– Спину прямо! Ноги вместе! Руки плотно прижаты к бокам. Смотреть в пол! – жёсткие, как удары хлыста, команды следуют одна за другой.

Она буквально секунду мешкает и тут же получает удар по ягодице. Даже не удар – просто лёгкий шлепок, но вскрикивает и дёргается всем телом, как будто её прижгли раскалённым железом.

– Запомни, так ты должна стоять перед господином. Кто ты? Отвечай!

– Рабыня… – получив очередной шлепок, быстро добавляет: – Господин.

– Запомни, когда ты отвечаешь на вопрос господина, то смотришь в глаза. – Шерхан хлыстом приподнимает подбородок и ловит её взгляд. – Что ты должна сейчас сказать?!

– Слушаюсь… Господин.

– Ответила – и глаза в пол до следующего вопроса! Ты поняла?

– Да, Господин.

– Зачем ты сейчас в этой комнате?

Она испуганно замирает в растерянности. Потом, как бы преодолевая себя, тихо выдавливает:

– Наказание… получить, Господин.

– На колени!

Даже в таком слабом свете видно, как она краснеет. Медленно, неуверенно опускается на колени.