– Посмотрим еще, приятно ли, – она сдобрила слова приветливой улыбкой. – У нас классы маленькие, затеряться не получится. Так что либо будем дружить, либо…

Троица Грише не понравилась. Ему даже не нужно было узнавать их лучше, чтобы понять суть. Бывают такие люди – карикатурные персонажи. В таких, даже если он в книге опишет дословно, читатели не поверят, скажут «так не бывает». Поэтому Громов молча наслаждался колоритными характерами, оттененными говорящими цветами в одежде. Барс был в черном. Алиса – в красном. Платиновая принцесса – в белом.

Настоящее гестапо.

В прошлых школах Громов с таким не сталкивался. Даже самые отпетые выскочки там были вчерашними детьми. Но здесь… недавно отпраздновавшие (на Маврикии или Кипре?) совершеннолетие ребята на финишной прямой школьной жизни пытались взять гран при. Гриша сомневался, что имелась ввиду золотая медаль. В частных школах, он понял после десяти минут во дворе, правила были свои. Особенные.

– Не хочу на уроки. Хочу в Лондон.

Платиновая принцесса, которую Барс окрестил заморским «Эмма», капризно надула губки и потеряла всякий интерес к новенькой. Не стоило бы – их класс и без того состоял из шести человек. Но ей было плевать. Эмма повисла на Арсении веткой Ивы, пальчиком провела по подбородку парня.

– Я уж лучше пойду на уроки. – Барс тряхнул волосами, в отличие от своей подружки, полностью увлеченный новым знакомством. Темненькая Лукьянова явно пришлась ему по душе. – В Лондоне было ужасно скучно. Плохая еда, дождей больше, чем в Питере, и страшные женщины, – он легкомысленно отмахнулся.

Невидимкой в атмосфере праздности, Громов отвлеченно наблюдал за парой. Они идеально подходили друг другу: капризная принцесса и нахальный принц.

Гриша любил такое положение, любил наблюдать: будучи в центре внимания ты можешь только транслировать – эмоции, жесты, голос, информацию, но не поглощать. А книги требовали именно этого, тонких наблюдений. Поэтому он смотрел на наклон головы Эммы, на прищур карих глаз Арсения, скучающее выражение лица Алисы и гордый подбородок Лукьяновой.

Андрей со стороны с нетерпением, почти трепетом наблюдал за событиями: ему важно было познакомить друга детства с одноклассниками, друзьями. Громов, когда пересекся взглядами с ним, усилием воли сдержался от красочного заката глаз. Вот уж не думал после рассказа Андреева о том, какие ребята классные, встретить на школьном дворе… это. Созависимый треугольник Карпмана, слепок карикатурных черт.

– Ты такой душный. – Эмма потянулась кошкой, потерялась взглядом на секунду в осенней листве над головой. – Неужели ничего не можешь сказать хорошего о Великобритании?

– Они создали самое большое количество дней независимости по всему миру. – Громов не сумел удержать язык за зубами. Внимание троицы впилось в его кожу гарпуном. Он заметил короткую улыбку на губах Эммы. – Я тоже новенький.

Проговорил он спокойно, уверенно, руку подавать не стал. Еще полчаса назад думал, что в творческой школе полезно будет подружиться с местными, но короткий диалог компании между собой дал ему понять: спасибо, увольте.

– Григорий Григорьевич Громов. Андрюша про тебя рассказывал. – Платиновая принцесса столкнулась с Громовым взглядами, представила его друзьям сама. Смотрела внимательно, остро. Затем выдохнула и улыбнулась. Радостно, даже возбужденно. – Ты писатель? – Эмма вынырнула из объятий Барса, шагнула вперед почти завороженно.

Улыбалась одними глазами.

У Громова мурашки побежали по спине от такого пристального внимания. Будто ребенку показывали новую игрушку.

Нет. Будто коллекционер заприметил давно разыскиваемый экземпляр и не мог поверить, что тот наконец оказался у него в руках.