Он торопливо зашагал к машине, открыл переднюю дверь и услышал в след нахальное от Барса:

– Наш тихоня-поэт, оказывается, любит дамочек постарше!

Комментарий относился к Владе за рулем автомобиля. Гриша развернулся, все внутри него взвилось. Сукины дети. Он хотел помчаться к пьяному Арсению, схватить того за рубашку и трясти, пока мозги на место не встанут, но не успел открыть рот.

– Садись, – спокойно приказала сестра.

Гриша помялся, но затем выполнил приказ. Насупился, поджал губы. Комментарий был безобидной шуткой, но он знал, что с этого все начинается. Так проверяли у новеньких границы. Спустишь на тормозах первый раз, второй, одну шутку за другой и не заметишь, как тебя уже макают головой в унитаз. Однако с сестрой Гриша спорить не хотел. Только излучал раздражение в автомобильном салоне.

Влада со вздохом цокнула, Гриша перевел на сестру взгляд. Ее словно созданные для осуждения глаза закатились, уголок губ тронула улыбка. Влада поняла его без слов. Всегда понимала. Гриша был уверен, что ей было плевать на комментарий Барса, однако от чего-то именно сейчас захотелось мальчишку поставить на место. Но он не знал, как. Гриша никогда не дрался. А ядовитый сарказм на Арсения не действовал. Поэтому действовала Влада.

Она потянулась за сумочкой, убрала длинные, темные, как у Громова, волосы в пучок, открыла дверь со своей стороны. Поставила сумку на водительское сидение и вытянула из нее пистолет. Глаза Гриши расширились.

Влада же, со смазанным после дня макияжем, в спортивках, вальяжно обошла капот и встала возле машины, опустив пистолет. Наклонила голову вбок: от этого движения компания одноклассников отмерла и испуганно отпрянула.

– Ты что-то сказал? – с гениально сыгранным непониманием произнесла Влада и взяла Арсения за горло взглядом. Тот промолчал. Влада хмыкнула. – То-то же.

Развернулась, села в машину и лихо выехала из двора. Гриша отупело пялился на сестру. Влада заметила его взгляд и тихо рассмеялась, кивая на сумку.

– Нашла на квартире бабушки вместе с пульками, все забываю из сумки выложить, – пояснила она и Гриша убедился сам, что пистолет ненастоящий, это было видно даже невооруженным взглядом профана: внизу на магазине торчал болт.

Пистолет был игрушечным. Но издалека это невозможно было понять. Гриша, сбрасывая напряжение, рассмеялся.

– Ты – это нечто, – покачал он головой. – Даже не знаю, как ко мне теперь будут относиться.

– Как к пацану, подцепившему вооруженную милфу, – крякнула Влада и выехала на Невский проспект. – Та девочка на тебя прямо вешалась. Намечается что-то? – Она игриво скосила на Гришу глаза, усмехнулась.

Громов поморщился, оттянул ремень безопасности, начавший душить.

– Она не в моем вкусе. – Проворчал он. – Она дура.

Влада хмыкнула, перестроилась в левый ряд. Огни Невского проспекта мелькали на ее лице, Гриша засмотрелся. Влада была для него всем. Считай, она его воспитала. Разница в семь лет не мешала быть близкими друг к другу, смотреть одни и те же фильмы и понимать шутки одного поколения, но при этом Влада всегда для Гриши была старшей сестрой. Во всех смыслах.

Это она прекратила издевательства над ним в четвертом классе, по очереди отметелив каждого из обидчиков. Это она учила Гришу бриться, потому что у папы не было на это времени. Влада отвозила его в школу в детстве, заставляла мыться, когда в переходном возрасте он стал ходячим биологическим оружием и покупала на дни рождения комиксы. И заставляла читать. Несмотря на то, что у них было еще трое младших братьев, ближе у Гриши не было никого. Влада была тем человеком, к которому Громов мог пойти с самым стыдным проступком. Она защищала его перед родителями и понимала.