Вариантов было много, делиться конкретно в этой компании он ими не хотел.

Арсений удивленно охнул, пихнул молчаливую сегодня сестру в плечо, обращая на Гришу внимание.

– Вау, бюджет! – Одобрительно покачал он головой. – Так оригинально, давно этого слова не слышал! – Восхитился Арсений абсолютно искренне.

Гриша про себя закатил глаза. Почувствовал, как Андрея рядом ссутулился.

– Оригинальность для писателя – святое, – с примирительной улыбкой развел руками Громов, не желая вступать в полемику.

– Это правильно. – Одобрил Барс. Гриша скрипнул эмалью. «Ну, теперь-то я спокоен за свое будущее», – скривился он про себя. – Алиса вот, – Барс кивнул на сестру, – разрывается между дантистом и дизайнером.

Эмма рядом нахмурилась, вынырнула из своей личной реальности.

– Дантист? Это Пушкина который убил?

Гриша прочистил горло, чтобы не охренеть в голос. Слов не было. Засмеялся только Арсений, Лукьянова округлила глаза, Андрей улыбнулся тепло, Алиса не обратила внимания.

– Детка, ты кури, не отвлекайся. – Барс приобнял Эмму. – А дантист, это в смысле стоматолог, – благосклонно объяснил он, чмокнул девушку в макушку.

– А, как это я не поняла. – Эмма с очаровательной наивностью хлопнула себя по лбу. Громов прислушался. Звона не было. – Ты такой умный, я заново в тебя влюбляюсь каждый раз в такие моменты, – она подняла на парня чистый взгляд Мэрилин.

Гриша хмыкнул. Взял со стола бутылку спрайта в стекле. Удивляться тому, как Эмма выжила в этом мире и даже сдала ЕГЭ, он не перестанет, но совершенно не удивлялся тому, почему Барс смотрел на платиновую принцессу с маниакальным обожанием. Разумеется, в перерыве между разглядыванием ног Лукьяновой.

Потому что Эмма смотрела на него так. Томным, бархатным взглядом, который кричал «ты лучший». Такому взгляду и сам Гриша простил бы все грехи. Вот в чем был ее секрет.

– Безвозвратно? – Пропел Арсений ей в губы, наслаждаясь тем, как Эмма льнула к нему.

Она медленно кивнула, взглянула на парня из-под ресниц.

– Как кетчуп, вытекший из бутылки.

Спрайт вытек у Громова через нос.

– Мне пора, – через полчаса Громов уже не чувствовал мозга от громкой музыки и бессмысленных реплик новых одноклассников.

– Мы проводим! – Тут же вскочила с места Эмма.

Гриша кивнул Андрееву, – ночевка у друга отменилась, – процессия начала спуск по лестнице. Вежливость Гриши норовила раствориться в душном воздухе клуба, когда у гардероба компания зависла еще на десять минут. Арсений переговаривался о чем-то с подошедшим парнем, затем они ушли в туалет и вернулись с мутными глазами. Гриша тяжело вздохнул и вывалился на улицу. Сразу заметил Владу на каршеринге.

– Спасибо за продуктивный вечер, – с явным сарказмом выплюнул он, но броня самоуверенности святой троицы была невосприимчива к подколкам.

– А что было бы, если бы остался! – То ли с ответным сарказмом, то ли искренне усмехнулся Арсений, попытался приобнять рядом стоящую Эмму, но промахнулся и запнулся о собственную ногу под ядовитый смешок сестры Барс.

– Да, Григорий Григорьевич Громов, – проникновенно заглянула ему в глаза Эмма, плавно шагнула вперед. – Если бы ты остался, было бы куда плодотворнее.

Гриша не уловил намерение и от того попался в ловушку: мягкие губы Эммы впечатали мокрый поцелуй в его щеку. Громов нахмурился и через секунду понял, что именно это Купер и нужно было – его эмоции, замешательство, победа в одной ей известной игре.

Он никак не отреагировал. Отошел на шаг, кивнул Веронике и Андрееву, Арсений пьяно засмеялся себе под нос. Эмма столкнулась с Гришей долгим взглядом и только через несколько секунд отпустила. Когда он развернулся к компании спиной, стало легче дышать, хоть затылок и колол внимательный взгляд серых глаз.