– Я вполне разделяю ваши чувства, но не стоит забывать, что сейчас латники сражаются весьма успешно и благодаря новому оружию и доспехам в силах противостоять этим дьявольским тварям.

Рыцарь взглянул на своего господина.

– Аластар, вы мой лучший рыцарь и наставник гладиаторов. Я очень ценю вас и вашу службу, но ведь мы с вами должны понимать, что многие парни, которые пополнят ряды гладиаторов, не доживут и до тридцати. Мы оба сражались в Иерусалиме, на чужой земле. Выдерживали палящий зной и натиск сарацин и несколько раз чудом оставались в живых. Но эти юноши будут биться не с людьми, а с драконами, чудовищными ящерами. И кто знает, кого ещё Сатана обрушит на наши головы.

Граф повернулся к своему рыцарю и серьёзно посмотрел на него.

– Многие юнцы погибнут. Точно так же, как в своё время в крестовых походах погибло бесчисленное множество людей. В этом нет никаких сомнений, и вы тоже это понимаете. Я надеюсь, мой воспитаник завтра совершит драконий забег, но я молю Создателя, чтобы он не был избранным. Только что в таверне вы были свидетелем его юношеской вспыльчивости и высокомерия, и это именно те достоинства, которые наша священная церковь больше всего ценит в своих воинах.

Рыцарь кивнул.

– Я тоже помолюсь за него.

Некоторое время оба молча стояли у ворот, глядя друг на друга, пока граф наконец не произнёс:

– Ну что ж, друг мой, нужно возвращаться в таверну. Нельзя оставлять эту ораву слишком надолго.

Рыцарь кивнул, и оба направились обратно к постоялому двору. Вана всё ещё вжималась в деревянную стену конюшни, размышляя над словами, которые только что услышала. Затем она прокралась обратно. Разве гладиаторы не были самыми лучшими и самыми стойкими рыцарями королевства? Тогда что же так опечалило графа? Почему бы ему, как и остальным, не довериться Богу и его священному оружию?

Девушка покачала головой и зашагала к стойлам с лошадьми. Очевидно, среди этих крикливых развязных оруженосцев был и сын графа, но разве отец не должен гордиться, что его родной сын вступает в орден Гладиаторов?

Вана вскарабкалась на сеновал, сняла с крючка одеяла и стянула свои дырявые сапоги. Ей было не привыкать спать на сене, и поэтому наказанием для неё стала только уборка в конюшне. Она лежала в углублении на одеяле и сквозь открытое чердачное окно смотрела на звёздное небо.

Почему взрослым приходилось постоянно беспокоиться? Судя по всему, с этой проблемой сталкивалась не только она, но и благородные сыновья графов. В конце концов, если Господь делает свой выбор, значит, такова его воля, и он в конечном итоге будет заботиться о своих творениях.

Вана задумчиво посмотрела на потолок конюшни, затем она представила, как участвует в драконьем забеге. Как, надев рыцарские доспехи, наравне с другими оруженосцами преодолевает маршрут в гигантском сооружении в центре Аммерлинга. Как она отважно сражается на мечах, доказывая этим парням, что девушки тоже способны на многое.

Вана вздохнула. До чего же несправедливо! Ну почему в драконьих бегах могут участвовать только парни? Почему только им разрешено заниматься военным ремеслом? Почему непременно нужно быть мужчиной, чтобы стать гладиатором?

В ярости она сдула со лба пару соломинок, а затем закуталась в одеяло. Солома шуршала, внизу фыркали лошади. Вана закрыла глаза и вскоре провалилась в глубокий сон.

– Ах ты маленькая гадкая навозная куча! Ну держись!

Разгневанный голос вырвал Вану из сновидений о рыцарских подвигах и заставил её вздрогнуть.

– Отвяжись от меня, чёртов обрубок!

Вана протёрла глаза. Похоже, было около полуночи. Очередной вопль пронзил её уши, и девушка огляделась по сторонам.