– Да какие там вредные вещи! – Васса Ивановна махнула рукой. – Как и все мы тут, в огороде работала, хозяйством занималась, носки детям да внукам вязала. Нам тут некогда вредными вещами заниматься, с утра как выйдешь во двор, глядишь, а уж ночь скоро, а дела не кончаются! Хорошая она была, душевная.

– А с соседями-то как, не ругалась? – повторил свой вопрос Сакатов.

– Никогда она ни с кем не ругалась! – твёрдо сказала Васса Ивановна. – Мы всю жизнь тут прожили, плохого слова от неё никогда не слыхивали. Мишка у неё тоже хороший, вежливый, не пакостил никогда, он каждые каникулы тут у неё жил.

– А откуда Агриппина Николаевна научилась гадать? – спросила я. – От матери досталось, или сама научилась?

– Вот этого не скажу, – покачала головой Васса Ивановна. – С молоду она не гадала, не помню такого. И мать её не гадала. Не могу даже припомнить, когда она картами-то заинтересовалась, может Аля знает, её подруга? Алевтина Петровна. Она живёт в конце улицы, что на берегу, красные ворота у неё. Зайдите, поспрашивайте, может, она что вспомнит.

– Мы сначала на место сходим, где Миша пропал, посмотрим своими глазами, – сказал Сакатов. – А вечером и к Алевтине Петровне можно сходить поговорить.

– Я эти два дня в лес раз пять сходил! – вздохнул Юрий Петрович. – Сам не знаю, на что надеюсь. Всё мне кажется, а вдруг он появится! Куда он провалился? Что я буду матери его говорить? Эх, беда, беда!

– А тень эта, в виде масти пик, как появилась под его ногами? – продолжал допытываться Сакатов.

– Не знаю, как она появилась, но он в неё рухнул.

– Как это выглядело – он исчез или его затянуло?

– Враз там исчез, только куртка красная мелькнула, когда его затянуло.

– А тень после этого тоже пропала?

– Не помню, вроде пропала. Что там за валет такой, ничего не понимаю!

– Всё ясно, что ничего не ясно. Надо идти. – Сакатов поднялся из-за стола.

Мы поблагодарили хозяйку за вкусную еду и направились к машине, чтобы максимально ближе доехать до леса. Дорога была сухая, ровная, без колеи и кочек, словно катком прокатана. Илья остановил машину на опушке, и Юрий Петрович повёл нас к поляне, где три дня назад пропал его сосед Миша. Сонный ветер пытался сорвать держащиеся из последних сил жёлтые березовые листочки, и кинуть их нам, но скоро ему это надоело, и он лениво зашуршал листвой у нас под ногами. Мы поднялись на небольшую горку и прошли мимо поваленных с корнем деревьев.

– Старые уже были! – пояснил нам Юрий Петрович, когда мы спросили, что за великаны у них тут разминаются. – В начале лета такие ветра у нас тут были, не приведи Господь, у меня с уборной лист железа сдуло. Перемяло всё. Ладно, у нас тут у всех шифер на домах лежит, он тяжёлый, его просто так не сдуешь, а то утащило бы наши крыши за милу душу.

Пройдя метров триста вглубь леса, Юрий Петрович остановился и громко потопал по земле, обозначив место, где провалился Миша. Показал нам, где он сам стоял в это время, и куда потом побежал. Снова расстроился и отошёл, сев на пригорочек, пока мы внимательно рассматривали окрестности. Илья сказал, что походит вокруг, оценит внешние границы поляны, Дениска пошёл с ним, а мы с Сакатовым уткнулись в землю, как две ищейки, и начали прощупывать каждый сантиметр.

– Сакатов, – я оглянулась, посмотреть, не слышит ли меня Юрий Петрович. – Какая-то подозрительная история, может всё произошло совсем не так, как нам Юрий Петрович рассказывает? Посмотри, куда здесь провалишься?

– А смысл какой? – Сакатов помотал головой. – Не думаю. Телосложения Юрий Петрович не богатырского, вряд ли смог бы справиться с молодым парнем. И самое главное, зачем ему это? Да и беспокоится очень, сам мне позвонил.