– Ты полгода в коме, в подпространстве провалялся. Без подпитки ни магией, ни элементами. Даже воды, и той не осталось! Я тебя еле успела в костюм упаковать, чтоб не рассыпался. – Потише передала та. – А, и приятно снова быть с тобой, а то там, в Астрале, скучно. Много нового, конечно, я от нашей «благодетельницы», – ярко выразила она отношение к Тьме, она. Но скорее просто ворча, для видимости, чем именно что яростно, как умеют только Гномы, и Гномки – негодуя. – узнала. Но тут интереснее. И личности, и место, и обстоятельства – интересные.

– Мы где?

– Ответная часть подкинутого, в качестве ловушки, наемником Нокт – портала, привела нас в эту клетку. Из мифрила. – Совсем сжато, и словами, и образами, показала последние события та. – Почти весь Род Друасдастов, в данный момент – или в Воскрешении, по Заданию аж самой Тьмы, или скоро канет в небытие, если мы профукаем возможность, что тебе буквально выли… – Я не знаю, что там хотела она передать точно, но Кира поправилась: – Выгрызли твоя жена и приемная дочь. С близняшками. Первые две тут рядом, в соседней клетке, под коробкой. А так все нормально. Я бы спрогнозировала, что хорошо… Если бы не «один» но!

– Нокт. Тут. Я его чую. И кого-то еще… Гребаная клетка. И чего тут так тесно? А еще солью тянет. – Я облизал шершавым, до боли, языком, пересохшие, но уже соленые, губы. Вспомнил про поцелуй… Мы что, в Меридане? Значит, Контрабандисты.

Я попытался выпрямиться, но не смог, стукнувшись о неожиданно немного низкий же потолок клетки.

– Ух, бля. Больно!

– Ты там это, аккуратнее с тушкой. Она, как бы это тактично выразиться… Не совсем нормальная, хоть и до сих пор наша. Что радует. Думаю, на свету еще эффектнее будет.

Я хотел еще чего сказать, как меня самым наглым образом перебил шум. В метрах двадцати, навскидку, но из-за плотного короба я не видел ничего. А на запрос Киры включить какое-нибудь другое зрение – та сказала, что энергии ноль. Но потом уточнила:

– Она есть, только в Кулоне. И меня как раз просили передать, что ты поймешь, когда будет самый момент ее взять.

Шум стих, а по отголоском я понял, что все, кто-то из шишек прибыл. Явно из-за срабатывания ловушки, не иначе.

Внезапно, и так хреновое зрение, резануло выбивающимися из под медленно поднимаемого короба, яркими лучами полуденного Ара. И так красное светило щедро добавило мне кроваво-красных «светлячков» в глаза, отражаясь от полированных мифриловых прутьев клетки для пленения магов.

И вместе с ними я ощутил, что они… жгутся. Нетипичная реакция для «привитого» вампира.

– Или кто я там сейчас? Стриго? – Спросил я, по поводу внешности, и состояния в целом, у Киры. На доселе смутно знакомом откуда-то из прошлых жизней, наречии.

Но она поняла:

– Дикий? Хуже, и… лучше. Кожа потемнела, да, но и так есть несомненный плюс. Даже два. Ты же в сознании.

– И каких это, позволь мне поинтересоваться?

– В темноте не видно. А еще…

И тут я понял сам, что свет жжется только потому, что… несет в себе ману!

И только хотел поторопить кого-то, кто, словно издеваясь, медленно крутил теперь чуть лучше слышимый ворот подъемного механизма, как раздался короткий хлопок, и мне в ногу что-то впилось.

Я посмотрел на дротик, что уже ввел мне какую-то смутно знакомую, черную субстанцию…

– Эээ, Кир.

– Что?

– Я же до сих пор, благодаря Крови, твоим малышам, и части магии Сирса, и своей – иммунен к отраве, снотворному, алкоголю, и прочим, не совсем полезным для меня «старого» – жидкостям непонятного толка?

– Как бы, наверное, и да… Только вот это не яд. Сожалею, Ниодис, но вскоре я, наверное, все же тебя покину. Это Чума.