– Ну ты не нагнетай, Ань, и перестань дуться. – Заметил я, похлопав ее искусному, и даже в чем-то гротескно-мрачно-великому, цитированию ее же строк. С тем же чувством, даже их коктейлем, что пережила она тогда, и вложила в свое произведение. – Ну кто же знал, а? Там сплошная импровизация была, на уровне тех же ощущений. «Экспресс» мы на такой случай и придумали. Хорошо еще, что сработал он без проблем…

***

– Ты только-только начала взрослеть. Но я тебя принимаю. – Родана, махнув когтем по своей щеке, им же, в крови их обеих – молниеносно начертила напротив Кулона вампирши какой-то Символ. Не Руну, а что-то сложнее. – Прости, Ань, но тебе тут сейчас не место. Но «Экспресс» один, так что извини еще раз.

– За что? – Только и успела спросить та, как Родана, мощно ударив ее с обеих рук, пробила разом две вещи: левой – камнем ее же кулона, ее же кожу, и правой, в торс, центр тяжести девчонки – решетку. Мифриловую.

Но не сломала ни то, ни другое. Анну просто «протащило» сквозь прутья, и там уже извращенная магия, придуманная Ниодисом «на всякий случай»… Убила вампиршу, энергией Знака сжигая тело настолько быстро, что та и пикнуть не успела, как улетела на Воскрешение. В Нотресдар.

Следующим шагом для Роды была активация собственного камня.

– Чтобы я еще раз на такое пошла… Лишь бы не потеряться. – Камень пробил ее кожу, и она начала меняться, полностью обращаясь, под слиянием энергии Проклятья, что дает исполнившему «Экспресс» кучу боли, от убийства сородича… И маны Тьмы, что эти энергии меняет на… злость.

И все из них прекрасно знают, что для оборотня под «бешенством» – мифрил вовсе не помеха.

Нокт что-то почуял еще раньше, но за мгновения всего этого сделал лишь пару шагов. И не успел до того, как был отброшен, как щенок, в сторону мощной лапой высокой, выше его самого, высокородной Шаманом-Оборотнем, когти которой, светящиеся темным туманом, разорвали мифрил и магию, как бумагу.

Но она, на последних крохах своего нормального сознания, посмотрела на Ниодиса, сверкнув глазами. А потом завопили инстинкты, и явно дали знать, что надо отсюда валить.

Высоко прыгнув с места, размытой даже для вампиров тенью, Родана побежала домой, оповещая окружение жутким потусторонним воем.

Очень похожим на смех, как вспоминали потом некоторые, кто пережил тот остаток дня, и ночь…

«Мне иногда кажется, что я начинаю жалеть о том, что, вопреки распространенному мнению, прекрасно все помню. – Сказала как-то мне потом она. – Но и ты красавец, ржал похуже Демонов.»

– Она его порезала… Вот так вот, запросто – и напополам. – Проворчал оборотень. И говорил он не о клетке, а о своей, хоть и легкой, но очень прочной броне. Куски которой держал одной рукой – вторая повисла плетью на обломках кости, и активно зарастала.

Только тогда терпение Ростора совсем лопнуло:

– Дебилы! Идиоты! Они Посвященные! И если с мелкой и Роданой еще все ясно, то вот с Ниодисом я сам разберусь, раз вы не можете! Я не только Властитель, но теперь тоже – Посвященный! И кто, как не Кровавый, может противопоставить себя – Тьме! Тем более что давить Диких – наша прямая обязанность…

Вывалив поверх одеяний почти такой же Кулон, только с красным камнем в середине, Ростор пошел к клетке.

Намереваясь покончить со всем этим сразу после Истинной Смерти, единожды обеспечиваемой его Кулоном, и Силой его Покровителя – для Ниодиса, как того, кто умрет от его рук, он не заметил странности в том, что тот не собирается вставать в виде Дикого.

И когда вампир только начал подносить руку к прутьям, в стороне, от Гнома-Контрабандиста, раздалось странное: