август 1996 года

таджикско – афганская граница

Горный Бадахшан

раннее утро

– Значит так, парни! Внимание! Здесь начинается ваша война! Мы приземляемся. Наша задача – быстро покинуть борт с вещами. Вы, четверо (лейтенант ткнул пальцем и в меня), идёте первыми без вещей, держите охранение, у каждого свой сектор по часам. Остальные разгружают борт. Оружие на предохранителе. Проверяем сейчас. И – внимательно, парни, внимательно!

Наш МИ-8 прижался лапами к земле, и мы пошли…

Свой первый десант с «вертушки» в Горном Бадахшане я запомнил на всю жизнь. Ты прыгаешь и касаешься земли. Потоки горячего воздуха сбивают тебя с ног. Сильный шум двигателя. Ты словно в невесомости и первые секунды ничего не понимаешь.

Воздух!

Он был тягучий и прозрачный. Всё было по-другому. По-другому здесь означает, что я никогда не видел такой природы. Это была другая планета.

Одно дело, когда лет двадцать подряд смотришь «Клуб кинопутешественников» с Сенкевичем, и совсем другое, когда ты прикасаешься к Памиру своими руками. Это была фантастика!

Я помню, как застыл в оцепенении на несколько секунд. Шок. Горы. Передо мной были настоящие горы. Настоящий Памир! Крыша мира! Сердце Горного Бадахшана!

Вертолёты улетели, выбрасывая свои противоракетные фейерверки. Теперь можно было осмотреться и понять, где мы находимся. Нас высадили в долине, зажатой между двумя огромными горными хребтами. Горы были исполинские, они словно разглядывали нас с поднебесной высоты: «Что там внизу? Опять возня какая-то у этих людей?». Наверное, так медведь смотрит на муравейник под своими лапами.

Я осмотрел долину. Везде где можно было: на утесах, на горах, была жизнь: домики, сады, тропинки, дороги… Было очень интересно.

Лейтенант Мирзоев построил отряд. Проверили оружие, вещи, друг друга. Нам объявили задачу. Рядом были развалины древней крепости. Туда мы и направились. В некоторых местах ещё были остатки довольно высоких стен, остовы нескольких башен. Даже можно было представить, как крепость выглядела лет сто или пятьсот назад..

Мы вошли на территорию крепости, осмотрелись и выбрали место под лагерь. Наметили места, поставили часовых и стали устанавливать палатки. Все парни, конечно, озирались по сторонам, но уже чуть-чуть успокоились. Когда несколько часов назад нас подняли по тревоге в Ляуре и раздали патроны, то все подумали, что прямо из вертолёта мы вступим в бой. Но никто ни в кого не стрелял, и всё выглядело довольно мирно.

На вечернем построении лейтенант Мирзоев объявил, что здесь, в крепости мы ненадолго. Возможно на день или два, пока командование определится, на каком участке границы мы нужны по обстановке.

После Мирзоева к нам обратился прапорщик, который прилетел с нами из Душанбе. Это был невысокого роста, крепкий мужчина лет сорока с лишним. Отличали его усы и загорелое лицо, будто вылитое в бронзе. Было видно, что на границе он давно, и в мире мало вещей, которых он не видел.

– Ну, здравствуйте, ребятки! – как-то по-душевному начал прапор. Так обычно разговаривают доктора со своими пациентами.

– Зовут меня Пичко Игорь Иванович. Я прапорщик военно-медицинской службы. Прислан к вам из Душанбе, из военного госпиталя. На первые несколько дней, чтобы вы остались здоровыми. Мало кому это удастся сделать, но я постараюсь рассказать, что вам нельзя будет делать в первое время. Если вы послушаетесь моих советов, то я гарантирую вам жизнь и здоровье в этой прекрасной горной стране! Так вот…

Прапорщик вкратце рассказал, что нас всех ждёт в ближайшие дни. Там был полный набор: обезвоживание, обмороки, тепловые и солнечные удары, ожоги, тошнота, понос и различные другие мелкие и крупные неприятности. Не хватало только оспы и чумы.