– Мой уважаемый отец столь мудр и справедлив… Ваш жалкий сын воспаряет в небеса при мыслях о том, что вы не исключаете возможности удостоить его такой чести!..

Чрезмерная похвала звучала настолько слащаво, что её нельзя было не принять за сарказм. Лицо графа покраснело, а рот искривился. Казалось, он вот-вот начнёт что-то кричать, но первым среагировал другой зритель.

– Как ты можешь проявлять столь наглую дерзость по отношению к отцу семейства?! Немедленно извинись перед ним! – взвизгнула графиня.

– О какой дерзости вы говорите? Я ведь от всего сердца… Не передать словами, как я восхищаюсь моим великолепным отцом. Явно произошло недоразумение. – И как вишенку на торт Зик добавил: – Матушка.

Графиня уже хотела что-то сказать, но после финального аккорда Зика её рот мгновенно захлопнулся. Широко раскрытые глаза ошалело бегали по присутствующим.

– Матушка? Так ты только что обратился к моей жене? – неверяще проговорил граф.

– Да, отец. Я всегда обращался к матушке как к её сиятельству, однако вам не кажется, что это звучит чересчур отстранённо? Как вы считаете, матушка?

Лицо графини неестественно вытянулось. Выглядела она так, будто увидела до ужаса противного жука, но Зик продолжил:

– Матушка, вы выглядите бледной. Матушка, у вас что-то болит?.. Матушка, мне позвать врача?

Графиня вздрагивала каждый раз, когда Зик называл её тем самым словом. Её щёки нервно дёргались, как когда ешь что-то кислое. Теперь Зик не мог и не хотел прекращать – он добавлял слово «матушка» в каждую реплику. Графиня знала, что он делал это нарочно, но ничего не могла сказать. В конце концов, он должен быть ей как сын, и называть её матушкой было нормально и правильно.

– Я… я в порядке. У меня ничего не болит.

– Дорогая матушка, я так рад, что с вами всё в порядке. Но, матушка, на всякий случай, пожалуйста, пройдите обследование у врача. Я ведь не успокоюсь, пока не узнаю наверняка, что вы в полном здравии… матушка!

Графиня побледнела. Она выглядела так, будто у неё в горле застряло по крайней мере целое яблоко. Граф притворно кашлянул, чтобы хоть как-то разрядить атмосферу и заодно привлечь внимание Зика.

– Ты знаешь, зачем я позвал тебя?

Граф внимательно вглядывался в лицо сына, казавшегося сегодня другим человеком.

– Вероятно, это как-то связано с теми двумя, верно? – Зик указал на слугу и рыцаря.

– Да. Я хочу поговорить о том, что ты сделал с…

– Я искренне извиняюсь, отец.

Юноша робко склонил голову. Вежливые извинения сильно контрастировали с дерзостью, которую он демонстрировал всего каких-нибудь три минуты назад.

Граф и так впал в ступор от такой резкой перемены, но то, что затем выдал Зик, удивило его ещё больше.

– Извините, что побеспокоил вас тем, что не сумел самостоятельно навести порядок. Впредь я буду более осмотрителен в подобных вопросах.

Зик направлялся в угол комнаты, где висел декоративный меч. Взгляды присутствующих внимательно следили за каждым его действием.

Лязг!

Как это и должно быть в семье военных, даже лезвие декоративного меча было заточено до остроты. Зик обернулся, теперь держа в руке богато украшенный меч.

Байнер и Грейг встали перед графом и графиней с мечами наготове.

– Что ты делаешь?! – закричал граф. Теперь его лицо было красным как помидор.

– Всё как я и сказал. Пора навести в доме порядок.

– Что ты имеешь в виду?!

Опустив меч лезвием в пол, Зик указал на слугу свободной рукой.

– Разве это не очевидно? Нужно отрубить шею слуге, который посмел оскорбить дворянина.

– Что-что?

Глаза графа уже налились кровью, но Зик уверенно склонил голову, продолжая свою игру.