В субботу, когда была гроза Мартине Глазер
Nederlands letterenfonds dutch foundation for literature
Издание осуществлено при финансовой поддержке Нидерландского литературного фонда
Martine Glaser
DE ZATERDAG VAN HET ONWEER
First published in Belgium and the Netherlands in 2014 Ьу Clavis Uitgeverij, Hasselt-Alkmaar-New York
Техt copyright © 2014 Clavls Uitgeverij, Hasselt-Alkmaar-New York AII rights reserved
© Е. Векшина, перевод на русский язык, 2022
© Издание на русском языке, оформление. ТОО «Издательство «Фолиант», 2022
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме с помощью каких-либо электронных или механических средств, включая изготовление фотокопий, аудиозапись, репродукцию или любой иной способ, или систем поиска и хранения информации без письменного разрешения издателя.
Посвящается моей Обе
Касси в очередной раз посмотрела на настенные часы. Ей казалось, что она ждет целую вечность, когда секундная стрелка наконец доберется до двенадцати, а минутная с резким щелчком передвинется на один крошечный шаг вперед. «Еще девять кружочков, – подумала она и вздохнула. – Все потому, что мы в этой деревне, не иначе. Нигде время так не ползет, как здесь».
«Как только он подойдет ко мне ближе, чем на пять метров, я спрошу. Интересно, а пять метров – насколько это далеко?» Касси обвела взглядом пространство вокруг кассы и представила, что смотрит сверху на этот только что очерченный круг, в центре которого она сидит. «А что если сделать круг больше? На километр? Или десять километров? Или сто? Лейден все равно не попадет в этот круг, – с горечью заключила она. – Настолько я далеко от цивилизации».
Без пяти. Сейчас он выйдет из своей каморки. Так, дверь скрипнула. Послышались тяжелые шаги, гулко отзывающиеся эхом среди пустых полок. Еще чуть-чуть, и он появится из-за стеллажа с кормом для животных, как всегда, немного сутулясь и прижимая к себе правую руку. Как будто держит под мышкой градусник. А вот и он, уже почти вошел в круг… Сейчас.
– Менейер[1], можно закрыть магазин?
За мгновение до того, как выйти из ее воображаемого круга, он остановился, нахмурив брови. Сжал узкие губы, как делал всегда, прежде чем начать читать нотации.
– А что у нас на часах, юффертье[2]? В твоем городе тебя что, не научили определять время по часам? Или там уже позабыли, что значит честно и добросовестно трудиться?
Он взглянул на нее поверх очков и постучал своим бледным толстым пальцем по наручным часам.
– Если у меня на входной двери написано Открыто до шести часов, то мои клиенты могут на это рассчитывать. Они точно знают, что никогда и ни за что на свете не окажутся перед закрытой дверью моего магазина, пока на часах не будет ровно шесть. Шесть часов – это шесть часов, а не без восьми минут шесть и даже не без двух минут шесть.
Касси кивнула.
– Хорошо, хорошо, я поняла, – пробормотала она.
– Я еще не закончил, – сказал он строго. – Я не просто так тебе об этом говорю. Все ради твоего же блага, понимаешь? Тебе еще многому предстоит научиться. Иногда я жалею, что дал тебе шанс. Знаешь, сколько хороших девочек с радостью заняли бы твое место?
Опустив голову, она разглядывала серые кнопки кассы. Да у них тут даже нет сканеров!
«Что мы здесь забыли? – негодовала Касси на следующий день после того, как они с мамой сюда переехали и она прогулялась по городишку, придя от этой прогулки в ужас. – Что мне делать в этой захудалой вонючей дыре?»
Сперва ее вопросы оставались без ответа. С красными пятнами на щеках, сидя посреди нераспакованных коробок с вещами, ее мама читала путеводитель по этой деревне. Путеводитель по деревне – уму непостижимо, – в нем не было ничего, кроме занудных фактов о Вирсе! Только после того, как она повторила свой вопрос, – и голос ее прозвучал раздраженнее, чем в первый раз, – мама подняла глаза.
«Ты привыкнешь, – заявила она. – Можно подумать, тот вонючий город был намного лучше!»
Но даже спустя четыре невыносимых месяца Касси так и не привыкла.
– Мы что, уснули?
Она чуть не упала со стула от испуга. Этот псих каким-то образом оказался у нее за спиной!
– Уже шесть часов, – проговорил он размеренно, – ты можешь закрывать магазин. Потом закати тележки внутрь. Да, и уберешь клубнику в холодильник.
«Так я закончу только в половине седьмого, – злилась Касси, – а ты, жадный старикашка, ты ведь мне ни одну лишнюю минуту не оплатишь!» Она посмотрела сквозь стекло витрины. Вереница из тележек сверкала под палящим солнцем. Менейер Стру открыл дверь и занес внутрь рекламный щит с перечнем акций выходного дня. С улицы в магазин хлынули потоки горячего воздуха.
– Удивлюсь, если гроза не начнется.
Касси слышала, как он вздыхал. Тыльной стороной левой ладони он размазал пот по лбу, а затем вытер ладонь о свою белую куртку.
На Касси была точно такая же куртка, бесформенное нечто, которое болталось на ней и доходило до колен. Она ненавидела эту вещь почти так же сильно, как и розовую повязку, под которую ей приходилось заправлять свои рыжие кудри.
«Я должна носить рабочую форму! – жаловалась она дома. – И убирать волосы в хвост, чтобы было гигиенично. Вечно ты со своими идиотскими идеями!»
«Устройся на другую работу, которая будет тебе по душе», – беззаботно ответила мама.
Но это была единственная подработка, которую удалось найти в этом захолустье, ее единственная возможность заработать немного денег и время от времени сбегать из деревни. Чтобы навестить своих старых друзей, увидеть своих настоящих, своих единственных друзей.
Она поплелась в подсобку, повесила куртку на крючок. Над ним висела черная табличка, на которой светло-серыми буквами было написано: Кассандра Зондерван.
– На петельку, пожалуйста, – сказал менейер Стру, войдя внутрь.
– А разве ее не надо постирать?
Он взял куртку и понюхал ее. Сначала спереди, потом под рукавами.
Касси смотрела на него с отвращением.
– Нет, еще недельку можно поносить.
Раздался звонок. Долгий и протяжный.
– Кто бы это мог быть? – менейер Стру спешно вышел из подсобки.
Касси взяла сумку. Она проверила, не написал ли ей кто эсэмэску. Ничего. Неужели они забыли о ней? Уже?
– Кассандра!
– Да? – крикнула она, выглянув из подсобки. – Извините, да, менейер?
– У нас еще один клиент.
По голосу она поняла, что он был не особенно рад, но изо всех сил старался изобразить приветливость.
– Ты рассчитаешь его?
– Но я… уже… и касса…
– Ты его рассчитаешь, – теперь его голос звучал строго.
«Ага, конечно, давай, отыгрывайся на мне», – думала она обиженно, прокладывая тем временем курс к кассе.
– Кассандра!
«Ну что еще?» – хотела ответить она, но сдержалась.
Он показал на ее джинсы и топ:
– Куртка. Мы не обслуживаем клиентов, не надев форму.
Она вздохнула, вернулась в подсобку, вся трясясь, надела куртку, которую только что обнюхивал Стру, вытащила из ящика ключ и пошла мимо мясного отдела, средств для уборки, туалетной бумаги и рулонов бумажных полотенец прямо к кассе.
О нет…
У прилавка стоял парень в белых шортах-бермудах и футболке «Хилфигер». Его короткие светлые волосы выделялись по контрасту с загорелой кожей. Он посмотрел на Касси, и на его лице появилась мерзкая ухмылка.
– Классный прикид, Касса. Сразу видно, что ты из большого города.
Он поставил перед ней четыре упаковки пива и добавил несколько пачек чипсов. Стру стоял рядом.
– Немного поживее, барышня. Не заставляй менейера Де Баккера ждать.
– К слову, менейеру Де Баккеру еще нельзя покупать спиртное, потому что ему нет восемнадцати, – пробормотала она.
Стру покраснел:
– Не забывай, у нас тут не хамят. Здесь я устанавливаю правила, а ты делаешь то, что я скажу.
Эдвин де Баккер учился в одном классе с Кассандрой, и она его просто ненавидела. Он был буквально повсюду: в редакции школьной газеты (она тоже входила в редколлегию), на хоккейной площадке (он был капитаном команды), на теннисном корте (который вообще-то принадлежал его отцу, но туда периодически пускали поиграть и других).
«Самый мерзкий урод в этой деревне – это Эдвин де Баккер, – поделилась она со своей матерью через неделю после переезда. – Он живет в гигантском доме и считает себя богом. А, нет, бог – это его отец. Ему принадлежит половина деревни, если верить этому малолетнему придурку».
«По мне, так неплохая партия, – такой была реакция мамы. – Его папа, случаем, не в разводе? Или, может, у Эдвина есть старший брат?»
«Держись от них подальше!» – крикнула тогда Касси. Она вскочила и убежала в свою комнату, хлопнув дверью. Так они впервые поссорились в новом доме.
Она сделала глубокий вдох и пробила сначала пиво, а потом чипсы.
– У меня собирается небольшая вечеринка, – сказал Эдвин, – я даже из жалости хотел тебя позвать, но, как ты сама говоришь, дети и алкоголь – это несовместимые вещи. В следующую среду в деревенском клубе будет детская дискотека. Может, сходишь туда?
– Тридцать два евро двадцать центов, – проигнорировав его вопрос, сказала она.
Он дал тридцать пять евро:
– Сдачу оставь себе. Купишь в среду леденец на палочке.
Не проронив ни слова, Касси положила сдачу перед ним, но он даже не взглянул на деньги и вышел из магазина. Она закрыла кассу.
– Там остались деньги, – сказал менейер Стру, когда она отдала ему ключ.
– Он не захотел их брать.
– Правда? – в его глазах блеснул жадный огонек. – Ну, тогда я их заберу. Кто малого не ценит…
