Один дозорный вдруг падает, истекая кровью. Ранение в голову. Товарищи быстро извлекают из его кармана индивидуальный пакет и перевязывают рану.

– Все бесполезно, Виллем.

– Э, нет, он же еще дышит.

Потом приходят санитары, уносят раненого на перевязочный пункт. Носилки бьются об острые углы поперечин. Едва санитары исчезают из виду, как все снова успокаивается и идет по-старому. Кто-то бросает несколько лопат земли на лужу крови, и все возвращаются к прежним занятиям. Только новичок еще прижимается бледным как мел лицом к дощатой обшивке. Изо всех сил старается осмыслить случившееся. Все произошло так внезапно, до ужаса неожиданно, невероятно жестокое нападение. Немыслимо, никак не может быть реальностью. Бедняга, в будущем тебя подстерегают куда более страшные вещи.

Часто, впрочем, обходится без инцидентов. Многие впадают в охотничий азарт. С наслаждением знатоков наблюдают артиллерийские разрывы на вражеских позициях.

– Вот это меткость!

– Черт возьми, глянь, как разлетелось! Бедный томми[8]! Жалко до слез!

Солдаты любят пострелять из ружейных гранатометов и легких минометов, к большому неудовольствию робких душ.

– Хватит уже этих глупостей, вам что, мало обстрела?

Правда, это никому не мешает смекать, как приладить ручную гранату к самодельной катапульте или как досадить противнику, забросив в предполье какую-нибудь адскую машинку. То кто-нибудь прорежет узкий проход в проволочном заграждении перед вражеским окопом, чтобы этим удобным лазом завлечь обрадованного разведчика под винтовочный прицел, то охотники выползут на ничейную землю, привяжут к вражескому заграждению колокольчик, от которого протянут длинную веревку к нашим позициям. Чтобы английским дозорным служба медом не казалась. Таким людям война в удовольствие.

Час вечернего кофе бывает порой по-настоящему приятным. Фенриху часто приходится составлять компанию кому-нибудь из ротных офицеров. Эти кофейные церемонии проходят по всей форме, на столе, покрытом мешковиной, даже поблескивают две фарфоровые чашки. Потом денщик ставит на шаткий стол бутылку и два стакана. Разговор становится доверительнее. Как ни странно, и здесь самый желанный предмет беседы – окружающие люди. Пышным цветом расцветают окопные сплетни, обильно и ревностно питаемые вечерними визитами, – как где-нибудь в заштатном гарнизоне. Командиры, товарищи, подчиненные подвергаются основательной критике, а любой новый слух в мгновение ока облетает блиндажи командиров взводов всех шести боевых участков от правого до левого фланга. И тут не без вины офицеры-наблюдатели, лазающие по позициям со своими стереотрубами и топографическими картами. Позиция роты не вполне замкнута; через нее идет постоянное сообщение между всеми остальными участками обороны. В тихие утренние часы просыпаются и развивают бурную деятельность штабы – к великой досаде фронтовой братии, которая едва успела прилечь на отдых после ночного дежурства и вдруг слышит отчаянный вопль: «Прибыл командир дивизии!» Хочешь не хочешь, одевайся по форме и выбегай из туннелей. Потом заявляются инженеры, саперы, гидротехники, и все ведут себя так, будто окоп создан только для назначенных ими работ. Очень недружелюбно принимают артиллерийского наблюдателя, которому надо проверить наш заградительный огонь, ведь, как только он отбывает, чтобы в других местах выставлять свою стереотрубу, похожую на антенны насекомого, тотчас дает о себе знать английская артиллерия, а расплачивается, как всегда, пехотинец. Дальше являются командиры разведотрядов и инженерных подразделений. Эти до глубокой темноты сидят в блиндаже комвзвода, пьют грог, курят, играют в польское лото и, словно крысы, сожрав и выпив все подчистую, отваливают восвояси. Поздно вечером в окопе призраком бродит маленький человечек, подкрадывается к часовым, кричит им прямо в ухо «газы!», а потом считает, за сколько секунд бедолага напялит противогаз. Это офицер службы химической защиты. Посреди ночи снова стук в дощатую дверь блиндажа: «Уже дрыхнете? Быстренько распишитесь в получении двадцати рогаток и шести туннельных рам!» Доставщики матчасти. Вот так, во всяком случае в спокойные дни, народ постоянно снует туда и обратно, вызывая горестные вздохи у несчастных обитателей туннелей: «Господи, хоть бы обстрел – мы бы пожили спокойно». В самом деле, прилет одного-двух тяжелых «чемоданов» приносит с собой некоторый уют; людей оставляют в покое, и они избавляются от бумажной волокиты.