Лиза, замечая его замешательство, улыбается и спрашивает:

– Ты когда-нибудь задумывался о том, каким бы ты был, если бы твои родители не пережили тот ужас?

Фрай, с трудом сглатывая, отвечает:

– Иногда мне кажется, что я просто… результат их решений. Как будто все мои мечты и стремления – это лишь эхо их жизни. Словно моя судьба давно предрешена. Даже до моего рождения.

Лиза, присаживаясь рядом и глядя в его глаза, говорит:

– Но ты ведь не просто их продолжение. Ты – это ты. У тебя есть свои мечты, свои амбиции. Нельзя забывать о том, что твоя жизнь – это не только их история.

Фрай чувствует, как её слова, словно тёплый свет в темноте, пробивают его защитные стены.

– Я немного не об этом, но знаешь, ты права… Я не должен позволять генетическим стандартам определять, кто я есть.

– Ты же понимаешь, что быть штурмовиком не менее почетно? – Лиза пытается подбодрить его.

– Ага, правда не так почетно, как консулом… но всё же…

– Я планирую стать…, агентом секретного отдела РККП…, – начинает Лиза, почти шёпотом, а потом вдруг, подняв виновато глаза спрашивает: – Обиделся?

– Нисколько! – бодро отвечает Фрай, и, пытаясь сменить тему, спрашивает: – А чем занимаются твои родители?

Лиза смущается. Ей становится неуютно говорить об этом, но Фрай молча ждет. Он чувствует, как между ними повисает пауза, и это молчание не такое, какое бывает, когда всё в порядке. Оно давит, как будто оба боятся нарушить хрупкое равновесие их беседы. Фраю хочется знать больше о ней, но в тот же момент он понимает, что этот вопрос может открыть двери, которые она предпочла бы держать закрытыми. Разве ему это важно, проносится у него в голове, но ответа он не находит.

В этой тишине он вдруг ловит себя на мысли о том, как генетический контроль влияет на их жизнь. Фрай, сжимает кулаки в карманах. Он уверен, что если бы был идеальным ребенком, его жизнь была бы другой.

– Мой отец адмирал консульского флота, а мать сенатор Республики, – в одно мгновение разрывая эту тишину, почти механически произносит Лиза, вдруг останавливается и закрывает лицо руками, словно осознает, что только что обнажила ту часть своей жизни, которую не хочет обсуждать.

Фрай молчит, в его груди растет смесь удивления и смущения. Адмирал и сенатор… Не удивительно, что она стесняется говорить ему об этом. Конечно, её родители – вершина общества. Как им было легко выбрать её будущее, когда судьба почти предрешена генетическим сертификатом. Но что-то в нем подсказывает, что и у Лизы есть свои сложности. Осознав, как нелепо они оба выглядят, он вдруг громко смеется, его смех разгоняет напряжение.

Лиза, растопырив пальцы, робко смотрит на него сквозь ладони и видит, что его улыбка – самая искренняя за всю ночь. Смеется в ответ, уже не сдерживаясь.

– Дай свой телефон, – неожиданно протягивает руку Лиза. Фрай удивленно смотрит на неё.

– Давай, не бойся. Всего пару фото на память об этой прекрасной ночи.

Фрай вытаскивает мобильник, не скрывая лёгкого волнения. Он не привык, когда кто-то так уверенно берет контроль в свои руки. Но что-то в Лизе заставляет его доверять ей, несмотря на внутренний дискомфорт. Она такая смелая, думает он, передавая ей телефон. Неужели подобная раскрепощённость свойственна ДОДам. Или это, всё-таки, часть её характера?

Они стоят на пешеходной дорожке, которая словно парит над пересечением дорог. Город мерцает миллионами огней, неугомонно и вечно бодрствующий, как огромный живой организм. А вдалеке видна Башня Справедливости, которая, кажется, вот-вот коснется защитного купола своим длинным шпилем. Фрай снова замечает, как величественно и в то же время чуждо это здание.