…В сознании А.Л.О.Н.

Посвящается моему отцу.

Ты по-прежнему рядом – в моих снах.

1.

Виктор закрывает глаза, потирая виски пальцами обеих рук. От резкого подъема на ноги у него слегка кружится голова. И не только от этого. Мысль о потерянных годах жизни мешает сосредоточиться на более важных вещах. Но на чем? Что сейчас может быть важнее? Он провел двести лет в крио-капсуле на неисправном корабле. Его худшие опасения подтвердились.

Когда, спустя несколько мгновений, Виктор снова открывает глаза, молодой человек в красной куртке всё так же стоит перед ним, окружённый зарослями любопытного местного растения. Тёмно-зелёные, длинные стволы, увенчанные странными, на его взгляд, соцветиями, напоминающими пекинскую капусту, едва распустившиеся, плотно закрывают всё видимое вокруг пространство.

Странно, но лицо этого парня кажется ему знакомым. Непонятно только, откуда.

– Как ты сказал, тебя зовут? – уточняет Виктор. Он и правда забыл его имя или просто не расслышал.

– Тед Андерсон, можно просто Тед, – усталым и отрешённым голосом добавляет парень. Махнув рукой, он делает короткую паузу, словно собираясь с мыслями, и показывает куда-то в гущу растений: – Думаю, нам пора ехать. Там… ждёт машина.

– Идем, – тихо произносит Виктор, взглянув в сторону уходящего Теда, и добавляет уже громче: – Ты можешь называть меня просто Виктор.

Он вдыхает полной грудью свежий, тёплый воздух, смотрит на переливающееся розовым цветом небо и спешит вслед за встретившим его колонистом, ловя ощущение дежавю, которое, как ему кажется, только что испытал.

Серебристого цвета стазис камера, соединённая сотнями трубок и проводов со стоящим вокруг оборудованием и терминалами с разными мигающими экранами, находится в центре комнаты, напоминающей лабораторию. В воздухе ощущается легкий запах озона, а холодное мерцание светодиодов придаёт пространству стерильную безжизненность. От соседнего помещения, где молча стоит Тамара, её отделяет прозрачная стеклянная стена. Девушка оборачивается на звук открывающейся двери.

В комнату входит молодой человек в таком же светлом хлопчатобумажном костюме, двигаясь словно автоматически, и останавливается напротив неё. Его взгляд скользит по панели управления, делая вид что он проверяет что-то важное, но на самом деле, кажется, будто он избегает встречаться с ней глазами.

«Здравствуй, Тамара, давно не видел тебя здесь. Что-нибудь случилось?» – Не открывая рта спрашивает он, холодно, как и сама комната.

«Нет. Я просто решила навестить нашего… подопечного, и узнать, как продвигаются попытки слияния», – её слова звучат ровно, но на лице мелькает еле заметная тень сомнения, словно она что-то недоговаривает.

Где-то в соседнем помещении раздаётся громкое рычание. Точнее, оно раздаётся в её голове, но она знает где источник этого звука. Тамара вздрагивает, а её взгляд, хоть и на мгновение, полон напряжённости. Она смотрит в ту сторону, словно пытается увидеть сквозь стену.

«Посланники пробуют множество вариантов, ты сама знаешь это. Но пока – безуспешно. Он не поддаётся силе сознания, словно закрывается от нас… не пускает… прокручивает во сне снова и снова сотни комбинаций произошедшего там. Эмоциональный блок».

«Эмоциональный блок…, – повторяет Тамара. Делает паузу, как будто взвешивает каждое слово. – Разве это возможно?», – она снова переводит взгляд на стазис-камеру, где неподвижно лежит тело Виктора. Словно восковая фигура, он выглядит неживым, но при этом угрожающе скрытным.

«Это возможно только… – молодой человек задерживается на этих словах, он говорит медленно, как будто он не уверен, стоит ли продолжать. Затем его взгляд резко встречается с её глазами: – Если бы ему кто-то помогал, то это могло бы быть возможным».

«Помогал?», – Тамара быстро отворачивается, её взгляд снова обращён к стеклянной стене, как будто там она может найти ответ на этот невысказанный вопрос. Рычание усиливается, к нему прибавляется глухой рокот, но её беспокоят не столько звуки, сколько то, что могут значить слова лаборанта.

«Именно. Порой, когда смотришь на показания мозговой активности, кажется, что он там не один. – он пожимает плечами. – Или кто-то проникает к нему… чтобы помочь».

Тамара замирает на какое-то время, её лицо становится бесстрастным, но глаза выдают беспокойство. Она делает несколько шагов к прозрачной стене, пристально глядя на стазис-камеру, как будто пытается разгадать секрет.

«Пожалуй мне пора, меня ждёт шаттл до Марса», – её голос звучит немного резче, чем она того хотела. Без единого промедления она молча выходит из лаборатории.

Молодой человек смотрит ей вслед, его взгляд холоден, почти ледяной. Когда дверь захлопывается, он говорит мягким, но как будто насмешливым тоном:

«Конечно, был рад тебя увидеть, удачи на заседании сената».

Тамара слышит это. Она останавливается на мгновение за дверью, но не отвечает, её лицо остаётся безмолвным, словно это было её решение не реагировать.

В центре столицы Республики – марсианского мегаполиса Нью-Сеул, состоящего из двенадцати больших защитных куполов и нескольких более мелких, раскинувшихся на четырёх крупнейших равнинах планеты: Утопии, Аркадии, Амазонии и Эллизии, – расположены сотни ресторанов и баров. Но каждый вечер пятницы, после службы, Фрай неизменно отправляется только в одно место.

Это бар «Большая медведица», одно из самых старых заведений в этом районе города. Фраю всегда хотелось думать, что это место как-то связано с историями его детства. Мать часто рассказывала, как отец, возвращаясь после инспекций, собирался с друзьями в одном из ресторанов у центрального террагенератора. Ему бы хотелось верить, что это было именно здесь.

Но реальность неизбежно вторгается в его мысли: этот бар был открыт после его рождения, да и мать говорила о престижном ресторане, а стипендия Фрая едва ли позволит посещать подобные места. Да и того самого ресторана, возможно, давно уже нет. Но он цепляется за этот ритуал, как за остатки чего-то большего, чего-то, что связывает его с тем миром, который он так и не узнал.

Внутри бара всегда шумно. Фрай, как обычно, сидит у края стойки, наблюдая за курсантами РККП. Эти молодые люди с гордостью носят свои серые мундиры с позолоченными нашивками. Элита современного общества. Их смех и громкие разговоры эхом разносятся по помещению. Они беззаботны, уверены в себе, наслаждаются каждым моментом. Фрай завидует им – их энергичности, их будущему, которое кажется таким ярким и полным приключений. Он часто воображает, что однажды сам будет в их числе. В этой форме, прогуливаясь по проспекту Республика после службы, идёт от старинного здания Управления Республиканского Консульства Колониальных Поселений до этого бара, где его ждут друзья.

Но разрыв между мечтой и реальностью слишком велик, чтобы его не замечать. Сейчас он – всего лишь студент, застрявший в серых буднях, с расплывчатым представлением о будущем. Каждую пятницу он приходит в этот бар, но не для того, чтобы выпить или отдохнуть, а чтобы хоть на миг почувствовать себя частью этого мира, который кажется ему столь недосягаемым.

Бар "Большая медведица" окружён холодной, технологичной атмосферой города. Металлопластиковые стены, мерцающие голограммы, бесконечные потоки транспорта под куполами – всё это создаёт ощущение отчуждения и искусственности. Сама планета, всё ещё остаётся чужой для него. Фрай чувствует эту холодность, это безразличие мира вокруг. А внутри него кипит тихая, невысказанная тоска – тоска по чему-то настоящему, по жизни, которая кажется ему недосягаемой мечтой.

Он делает небольшой глоток из стакана, наблюдая за курсантами, которые шумно смеются и переговариваются между собой. Внутри него нарастает чувство одиночества. Он среди людей, но это не его мир. Его мечта – всего лишь иллюзия, мираж, а реальность, которую он видит вокруг, жестока и безразлична к его желаниям.

Мир курсантов, этот мир смеха, лёгкости и уверенности в завтрашнем дне, кажется Фраю чем-то далёким, почти недостижимым. Он отводит взгляд от их улыбающихся лиц и снова смотрит на свой стакан, в котором отражается свет мигающих голограмм. Холодное, искусственное свечение бара – отражение его собственной жизни, которая, несмотря на все усилия, остаётся пустой и бесцветной.

– Привет, – приятный девичий голос вырывает Фрая из мечтаний о консульском кителе.

Он уже с командой взбирался по трапу к скоростному шаттлу, который готов вот-вот отправиться на орбиту Марса. Там, после последних приготовлений на орбитальной космической станции, его ждет место в одном из новеньких быстроходных кораблей серии RQ, так часто мелькающих на городских билбордах. Рекламные призывы манят:

«ВСТУПАЙ В РЯДЫ ДОБЛЕСТНЫХ КОЛОНИСТОВ» или «ПРОЙДИ МЕДОСМОТР И ПОСТУПАЙ НА СЛУЖБУ РККП».

Но Фрай не может пройти медосмотр, ведь он не «идеальный ребенок», зачатый искусственным путем. Мать всю жизнь напоминала ему об этом, будто опасаясь, что он вдруг станет «другим» и сбежит подальше. А может, и отправится на поиски её родной планеты, где героически погиб отец.

Фрай оборачивается на голос и не верит своим глазам. Перед ним стоит блондинка с подвыпившим видом и смазливым личиком, но самое невероятное – на ней тот самый, заветный серый китель курсанта.