В детском сердце еще теплилась надежда, что маме станет лучше. Что сейчас она откроет глаза, потянется в постели, будто бы после долгого сна и велит принести воды из колодца. А затем станет Хозяйкой Ночи и обережет их дом, как оберегала всегда, еще на один год. Но лихорадка не отступала, забытье было крепко. И Вилли, отерев лоб матери холодным полотенцем, возвращалась к подготовке.

Тетка Имар не отпустила ее, пока не убедилась, что девочка готова. Хотя бы – готова попробовать. И пусть боги, хоть трижды спящие, сохранят ее и ее порог.

Она уходила все такая же громкая и стремительная. Только смотрела по-другому. С сочувствием, сожалением… Сомнением? Тетка Имар точно думала, что Вилли не понимает этого ее взгляда. Как всякому взрослом, старому даже, ей казалось, что не доросла еще малышка до таких сложных чувств. Но Вилли была уже не ребенком. Она была Хозяйкой Ночи! И ей горько было от этого жалостливого сочувствия.

– Спокойной Ночи вашему дому, – на прощанье сказала Имар.

– Жаркого пламени в очаге! – со всей важностью, на которую только была способна, ответила Виллейна и закрыла за гостьей дверь.

На засов.

***

Вилли злилась на тетку Имар.

Сначала та посчитала ее трусихой, а затем еще и этот взгляд! Как же так!

Девочка хорошо знала его. С тех пор, как прошлой Самой длинной ночью исчез ее отец и занемогла мать, каждый взрослый в деревне считал своим долгом посмотреть на нее так!

«Бедная малышка, отца увела Дева Холмов!»

«Не повезло дитя, осталась сиротой при живых родителях!»

«Мать болеет – то Дева изводит. Ревнует, гадина! Мужа забрала и жизни лишит!»

Вилли в эти сказки не верила. То есть в Деву, холмы и опасность Ночи да! Верила, конечно! А вот в то, что отец бросил их, прельстившись магией той стороны – нет.

Ее папа умер. Умер в Самую длинную ночь, вдалеке от своего порога. Так думала девочка. Да, думать так было сложнее и больнее. Думать так, означало перестать ждать, что однажды он появится в доме и все будет как прежде. И все же, все же это было не так больно, как поверить в то, что отец есть где-то там за холмами. Может быть, обнимает какую-то другую дочку, не Вилли и любит другую маму.

Но деревня долго не давала забыть об их потере. Впитывая от взрослых, также с сожалением, смотреть пытались и дети. Только сочувствовать и жалеть у них не очень получалось, а получалось скорее смеяться.

«Посмотрите! Принцесса Холмов! Осенью – за папаней следом пойдет!»

«Не ходите в лес за нечистой! Как огонек в болото заведет, там и сгинете!»

«Видно, не любил тебя папаня, что за зеленой жабой в Ночь сбежал! Бросил!»

Но только Вилли недолго позволяла насмехаться над собой и своей семьей. Пара разбитых носов, несколько порванных платьев и вот: ее снова стали принимать в игры, звать за ягодами да на речку. И помалкивать.

Вот только если детям быстро надоели такие злые забавы, то взрослые в жалости своей предела не знали. И потому теперь Вилли не могла согласиться на такую желанную помощь тетки Имар. Уйти вместе с ней в ее дом, в чужую семью, под защиту чужого огня. Оставить маму. Пусть даже на одну Ночь. Она бы не смогла согласиться на это даже в самую обычную ночь. Не согласилась и в эту.

Мама не справится одна. В последние дни лихорадка разгулялась, и она почти не вставала с постели. Ей было не смочь.

Потому сегодня Виллейна – не по своей воле старшая из женщин рода – должна была стать Хозяйкой Самой длинной ночи и уберечь семью и порог от бед.

Ветер за окном завыл с новой силой, зло заколотил в окно, так что щеколда задребезжала, а огонек свечи затрепетал. И Вилли охнула от страха. Как же сложно это оказалось – быть храброй!