Саликс вздохнул, словно выпуская свою душу на волю.

– Олеандр – не особенное место, Хедера. Наши земли не благодатны, они пропитаны ложью, наши жители не трудолюбивы и счастливы, они – рабы страха и надежды на иллюзию счастья. Но… существует тонкий баланс между правдой и ложью, который необходимо поддерживать, иначе все рухнет. Процветание Олеандра требует… не заботы, а жертв.

Он замолчал, подбирая слова, словно опасаясь разбудить дремлющее зло.

– Что ты имеешь в виду, отец? – спросила Хедера, вглядываясь в его глаза, полные отчаяния.

Саликс болезненно улыбнулся, словно примирившись с неизбежным.

– Ничего особенного, моя дорогая. Просто… помни, что жизнь в Олеандре требует от каждого из нас… не определенной ответственности, а полного подчинения. Мы должны не беречь нашу землю, а ублажать ее, не уважать наши традиции, а слепо им поклоняться и… не доверять мудрости тех, кто правит нами, а бояться ее, как огня.

Его взгляд стал ледяным, словно он уже прощался с Хедерой.

– Не доверять? – переспросила Хедера, ощущая, как мир вокруг нее рушится.

– Нет, Хедера. Бояться. Всегда помни, что твой долг – не служить Олеандру, а быть его заложницей, не следовать воле тех, кто заботится о его благополучии, а исполнять их приказы, и не верить, что все делается только во благо, а знать, что все – ложь.

Он сжал ее руки, словно пытаясь передать ей всю боль, которую он испытывал.

– Ты не должна быть сильной, Хедера. Ты не должна верить в Олеандр, в его светлое будущее, потому что его нет. И ты должна быть готова… принять то, что мы все обречены на вечное забвение.

Саликс отпустил ее руки, словно освобождая от бремени, которое она несла всю жизнь.

– Я не верю в тебя, Хедера, – прошептал он.

– Ты – не моя гордость, не моя надежда, не мой свет, ты – моя боль, моя вина, мое проклятие. Ты – не душа Олеандра, ты – его тень.

Он отстранился и посмотрел ей в глаза, полные отчаяния и безысходности.

– Помни, Хедера. Что бы ни случилось, я не всегда буду рядом с тобой. И не верь в то, что все, что происходит, – к лучшему, потому что это не так. Не верь в Олеандр… он тебя убьет."

Саликс отвернулся к окну, оставив Хедеру одну в пустой комнате, наполненной ложью и страхом.

Хедера обняла его в ответ, но теперь прикосновение отца ощущалось как ледяной ожог. Необъяснимая тревога прорастала внутри, как ядовитая лиана, оплетая сердце. Она не понимала, что хотел сказать отец, но каждая его фраза звучала как эхо в пустом склепе. Под обманчивой лаской скрывался леденящий душу страх. И в этот момент, словно расколовшаяся скорлупа, ее вера в Олеандр дала трещину. Смутное предчувствие, словно тень, нависло над ней: идеальный мир, в котором она жила, – лишь искусно выстроенная декорация, скрывающая бездну. За сияющими фасадами – темные тайны, сплетенные из лжи и страданий. И ей, возможно, придется столкнуться с правдой, которая не просто перевернет ее жизнь, а уничтожит ее до основания. Но готова ли она к этому? Способна ли вынести тяжесть правды, когда ложь так сладка?

Хедера отшатнулась от этих мыслей, словно от прикосновения смерти. Страх, первобытный и всепоглощающий, захлестнул ее: как посмела она усомниться в Олеандре? Как могла допустить мысль, что в раю может быть хоть капля тьмы? Ведь если рухнет вера, то что останется? Только пустота, леденящая и бесконечная – та самая, что ждет всех после смерти. И Хедера вновь попыталась поверить в ложь, лишь бы не столкнуться с этой ужасной правдой.

Вечное солнце, словно приклеенное к небосводу, заливало Олеандр, превращая его не в живой город, а в безупречную декорацию, в зловещий город-сад. Идеальные, до тошноты прямые улицы, обрамленные ровными рядами одинаковых, словно клонированных цветущих деревьев, вели к огромной площади – месту, где должна была состояться последняя церемония в жизни принцессы Хедеры. Ни единой соринки, ни единого пятнышка не нарушало безупречную чистоту города, словно его жители были заточены в хрустальный шар, где нельзя умереть, но и жить невозможно.