Закончить мысль «диванный эксперт» не сумел, поскольку в следующую секунду обнаружил себя лежащим на асфальте, в глазах яркими звёздочками вспыхивал фейерверк, а сквозь него красиво просматривалось где-то вверху голубое небо с белоснежными инверсионными следами. Двое проходивших мимо военных обернулись, бросили взгляд на лежащего долговязого парня с фингалом под глазом, потом на невысокую девушку в камуфляже и сделали вид, что ничего не заметили. Только понимающе усмехнулись. Вот в этом случае вызывать патруль военной комендатуры было явно лишним…

Когда фейерверки в глазах Витька слегка угасли, Юлии рядом уже не оказалось, зато мимо проехал патрульный автомобиль.

– Блин! – наконец-то вспомнил о своей незавидной судьбе парень и исчез за ближайшим углом…

А девушка, поднимаясь по лестнице в приёмную комиссию, размышляла про себя: «Вот интересно, и почему именно у прячущихся от армии такой длинный язык? По логике вещей, раз уж «морозишься» – сиди и молчи в тряпочку. Он же сегодня несколько раз нарваться мог! Да хотя бы и я вполне могла пойти и доложить в комендатуру. По-видимому, трусливая натура, отсутствие мозгов и длинный язык как-то между собой взаимосвязаны».

Она не стала доносить на бывшего однокурсника в комендатуру из сочувствия отнюдь не к нему, а к армии ДНР. Если туда наберут таких, победы Донбассу точно не видать.

Был же нормальный мирный город, так нет – надо было его освобождать! Освободили…

Из телефонного разговора

Мариупольская зима обычно снегом не радует. Разве что мокрым, липким, тут же переходящим в дождь. К вечеру, правда, слегка распогодилось, но тучи продолжали бродить по серому небу, всем своим видом грозя возможными осадками.

Жителей большого рабочего города это, впрочем, не пугало. Ярко светились городские огни – всевозможные кафе, супермаркеты и маленькие магазинчики работали допоздна. Сияли рекламные щиты, среди которых неизменно мелькал патриотичный жёлто-голубой лозунг: «Марiуполь – українське мiсто»[1].

Скользя по ледяным тротуарам, осторожно переступая самые опасные места, мариупольцы тем не менее домой не спешили. Бродили по улицам, глазели на витрины, заходили за покупками, невольно проникаясь проходящей красной линией во всех средствах массовой информации гордостью: «У нас здесь нет комендантского часа – не то что в соседних так называемых “ДНР” и “ЛНР”…»

Приставка «так называемый» и кавычки были неизменным атрибутом любого понятия, должности или организации, находившихся в упоминаемых республиках – непризнанных, но просуществовавших уже тем не менее восемь лет. На это уже даже внимания не обращали – когда у тебя постоянно что-то перед глазами и на слуху из каждого утюга, так или иначе начинаешь воспринимать это как должное и уже не представляешь, как может быть по-другому. Да и станет ли обыватель вдумываться, что-то сопоставлять?.. Ежедневных забот хватает.

Иногда, правда, ходили некие разговоры. «Нелояльные» разговоры, неправильные… Поэтому – исключительно вполголоса, с оглядкой и на кухне. Ну не привыкать нашему народу с оглядкой и разговорами вполголоса на кухнях входить хоть в коммунизм, хоть в Европу. Не привыкать не верить тем, кто нам это обещает, но улыбаться и кивать показательно – достигнем, конечно, достигнем «светлого будущего», никто ж не сомневается, только тут бы о настоящем подумать…

И это тоже воспринималось как норма. А как же иначе? На улице опасно – не дай бог, эти услышат. А там, кто его знает – вон, сосед Марии Фёдоровны, мужик горластый и резкий, недавно в очереди в банк за не слишком большой пенсией высказался критически в адрес украинской армии, так сейчас от него что-то ни слуху ни духу. Уже неделю как не видно. А в школе, где учится внучка Натальи Петровны, недавно учительницу истории уволили. Да, вот так взяли и совсем уволили. Ну, вроде бы она там что-то сказала по поводу русского языка в школе, чтобы совсем его не отменять… А может, что-то ещё сказала, мы ж не знаем… Нет, ну что вы, она никуда не пропала – вон, на рынке цветы продаёт. Ну, кто ж её теперь в школу работать пустит? Правильно, наверное, язык должен быть только государственным… Хотя… Голос понижается до шёпота, в котором проскальзывает оправдательное: «Так я ж ничего, я только говорю, что знания языков лишними не бывают…»