А с второй или третьей и даже с десятой любви.
Но о первой, не бывшей, тоска их всё гложет и гложет.
И в квартире богатой, и в скромной крестьянской избе,
На работе, в пути, на непраздном супружеском ложе
Всё она перед ними маячит, всё манит к себе.
Вот возникла опять из-за ближнего вдруг поворота
И куда-то исчезла, шепнув еле слышно: «Лови!»
И бегут мои сверстники, бьют кулаками в ворота…
Кулаки их и души разбиты уже до крови.
1974
Костыли
Прислушайтесь, имеющие уши:
И рядом с вами и от вас вдали
Всё реже, всё печальнее и глуше
Стучат о нашу землю костыли.
А вспомните, как яростно стучали
Они везде-везде в былые дни,
И облака из пыли и печали
Шли над страной от этой стукотни.
Но год от года войско их редело
На тротуарах и на большаках,
Валялись они чаще всё без дела
В чуланах, в сенцах да на чердаках.
Их стук да скрип вот-вот уж прекратятся,
И тихо станет среди бела дня.
И в тучи облака преобратятся,
Всех нас, живущих, тенью осеня.
Коктебель, октябрь 1974,
«Правда», 7 мая 1994
Если…
Не дай мне Бог вас пережить, собратья…
Пушкин. «19 октября 1825 года»
Я на войне зелёным был юнцом,
И если б долголетья тяжким даром
Как фронтовик был наделён Творцом,
То мог предстать бы пред Его лицом
Последним самым, хоть не самым старым.
Подумать страшно: вся ушла братва…
И что такое Т-34,
Сорокапятка, Пэ-пэ-ша, У-2
И прочие старинные слова
Я буду понимать один лишь в мире.
Но и один я в майский день приду
К Могиле Неизвестного Солдата.
А если кто-то бросит на ходу,
Увидев, что гвоздики я кладу:
– Какой сегодня праздник? Что за дата? —
А если кто-то будет сквозь смотреть
На выцветшие орденские планки,
То лучше мне сегодня умереть,
Чем заживо среди живых гореть
В забвения тяжёлом танке.
Малеевка,
«Правда», 7 мая 1994
Героическая симфония
Он тенью входит к людям в дом
И днём погожим, и в ненастье
И хнычет без конца о том,
Какое у него несчастье.
Вот он сидит передо мной,
И меркнет свет в моей квартире.
– Ах, горше участи земной
Никто не ведал в этом мире!..
Я встал и музыку включил.
И, к нам войдя, сказал Бетховен:
– Замолчь! Ты ноги промочил,
А он свой тяжкий крест влачил,
Где пот ручьём, где лужи крови.
1975
Дубки
В тот славный год в начале мая,
Надежд полна и весела,
Одна крестьянка молодая
Дубки из леса принесла.
И в честь победы над фашистом
И чтобы муж-солдат был рад,
Дубочки те с мечтою чистой
У хаты высадила в ряд.
Она о той поре мечтала,
Когда в их ласковой тени
Внучатам сказки бы читала
В иные благостные дни.
Но не вернулся муж-воитель.
В последнем яростном бою,
Европы всей освободитель,
Сложил он голову свою.
И пролегла рекой разлука…
Судьба солдатки тем грустней,
Что у неё не только внука,
Но нету даже и детей.
Выходит, в той жестокой схватке,
Что завершила наш поход,
Убит не только муж солдатки,
А пресечён был целый род.
Солдатка уж давно седая,
Дубки ж её всё зеленей.
Они, листву перебирая,
Шумят то тише, то сильней.
И песни славы ими спеты,
И песни горя да тоски —
Они ж сыны самой Победы
И смерти воина годки.
И потому так любит слушать
Седая женщина их шум…
Ты не посмей ничем нарушить
Ни трудных чувств её, ни дум.
«Сельская жизнь», 13 мая 1994
Последний парад
На смерть маршала Г. К. Жукова
– Спокойно спи, суровый маршал, —
Я прошептал издалека,
Когда пред ним в прощальном марше,
Чеканя шаг, пошли войска.
Парад последний принимал он,
Как встарь, у стен седых Кремля,
И шапки медленно снимала
Вся наша скорбная земля.
То был парад сынов и внуков
Солдат минувших грозных лет,
Которых он, Георгий Жуков,
Водил под стягами побед.
Для битв великих был он скроен
И в стане вражьем сеял страх…
Шли батальоны чётким строем,
Держа равнение на прах.
Но вот, печальный и красивый,
Прошёл последним старшина,