– Мониторинг состояния и эффективности лечения. Если у вас уже есть диагноз, анализы помогают следить, как протекает болезнь – улучшается, ухудшается или стабильна. Они также показывают, насколько хорошо работает назначенное лечение. Классический пример – анализ уровня глюкозы в крови для контроля диабета.

– Выбор оптимального лечения. Некоторые тесты помогают определить, какое лечение будет наиболее эффективным именно для вас. Например, анализы на опухолевые маркеры подскажут, какие препараты лучше всего подойдут для борьбы с конкретным видом рака.

Задолго до того, как мы начали щуриться на цифры в бланке анализа, мудрые люди уже пытались разобраться, что творится внутри человеческого тела – по внешним признакам, цвету кожи и… моче. Именно с мочи всё и началось.

Гиппократ, которого принято считать отцом медицины (хотя сам он бы, возможно, возразил), ещё в V веке до нашей эры писал, что по моче можно диагностировать болезнь. Для своего времени – это как сегодня сказать: «Я загляну в твой смартфон и узнаю, что с тобой не так». Тогда это было дерзко и новаторски.

Позже, римский врач Гален добавил в медицину первую теорию системы – про четыре жидкости в теле: кровь, слизь, жёлтая и чёрная желчь. Болезни, по его мнению, случались, когда жидкости выходили из равновесия. Удивительно, но эта теория жила сотни лет. Авиценна и Аверроэс – звёзды арабской медицины – слегка подправили её, но не отменили.

На протяжении веков моча оставалась главным «анализом». Врачи нюхали её, пробовали на вкус, смотрели на пену (представьте очередь в поликлинике при таких методах!). Всё это не ради развлечения, а потому что других способов не было.

А потом пришли алхимики, начали возиться с колбами, пытаться превратить свинец в золото, но заодно случайно изобрели органическую химию. И тут случился поворот.

Либих, немецкий химик XIX века, открыл, что тело – это не таинственная субстанция, а химический комбайн. Он начал применять органическую химию к физиологии и патологии, основал первую лабораторию, куда съезжались студенты со всей Европы, чтобы учиться измерять – белки, глюкозу, мочевину. Если вы видели в анализах странные фамилии вроде Бенс-Джонса, Фелинга или Хеллера – это всё его ученики. Именно они превратили врачебную интуицию в лабораторную цифру.

В XX веке началась настоящая революция. Отто Фолин – швед по происхождению, американец по образованию – первым создал систему анализа крови: определение глюкозы, мочевой кислоты, мочевины. Позже добавил светофильтры в колориметрию – чтобы измерять концентрации точнее.

Затем был Ван Слайк, который вместе с врачом Питерсом написал двухтомник Количественная клиническая химия. Врачам того времени он казался Библией: книга, где можно найти всё – от анализа аммиака до интерпретации белка.

В 1930-х и 1940-х появляются первые рН-метры, спектрофотометры, электрофорез белков, тесты на ферменты и даже первые «наборы» анализов с инструкцией «Сделай сам». Лаборатория превращается из алхимической кухни в промышленный цех. А после Второй мировой войны начался настоящий расцвет: радиоиммунные анализы, тесты на витамин B12, и, наконец, то, что мы знаем как современные биохимические панели.

Почему это важно?

Потому что всё, что мы сегодня принимаем за «норму» – как сахар в крови 5,5 или холестерин 4,2 – появилось не из воздуха. Это результат веков проб, ошибок, колб и фильтров. Норма – не догма. Это договор. Между учёными, врачами, химиками и пациентами.

Следующий раз, когда вы будете смотреть на таблицу анализов и пытаться понять, почему у вас билирубин чуть выше, вспомните: кто-то когда-то попробовал мочу на вкус ради этого знания. И пусть вас это немного приободрит.