И вдруг она ответила ему.

– Я здесь, Арей, – тихо сказала она и коснулась его плеча рукой.

Ей трудно было стоять, слишком велика была потеря ихора; прикусив губу от боли, заметно побледнев лицом, прижав к груди раненую руку, она оперлась другой о плечо склонившегося над передатчиком Арея.

Он готов был расцеловать Афродиту от радости, что она наконец появилась, что она жива и что стоит рядом, доверчиво положив руку ему на плечо, однако он давно усвоил, что здесь, на полигоне, не стоит поддаваться порывам, что здесь это может плохо кончиться, а потому, окинув ее невозмутимым взглядом, сухо сказал:

– Покажи-ка руку.

Хмуро осмотрев рану, он ввел ампулу сыворотки и наложил бактерицидную повязку. Афродита слабо улыбнулась:

– Спасибо, Арей. Не знаю, что бы я без тебя делала… А мне говорили, будто ты груб и неприветлив.

Арей все еще держал ее руку.

– Так оно и есть, – сказал он. – Так оно и есть. Здесь не пансионат, не кафе-мороженое; здесь полигон, где живут и умирают. И все по-настоящему, никаких шуток. Беспечность и легкомыслие здесь неуместны. Понятно?… Задрать бы кое-кому пеплос, да отшлепать как следует, – хмыкнул он.

– Я давно уже не практикантка, чтобы объяснять мне такие вещи! – Гневно вспыхнув, Афродита выдернула руку. Резкое движение, видимо, причинило ей сильную боль. Она снова побледнела, зашаталась и упала бы, если б Арей не подхватил ее на руки. Кулачок Афродиты протестующе уперся ему в грудь: – Пус-ти, – сдавленно прошептала она.

– Ну-ну, спокойнее, – совсем уже ласково усмехнулся Арей.

Он отнес ее к колеснице, осторожно опустил на сиденье, пристегнул ремнем. Потом оглянулся назад, на шум битвы.

– Вот что, полетишь одна. Лучше на автопилоте. Он запрограммирован прямо на ангар.

Афродита удивленно посмотрела на него.

– А как же ты? – В голосе ее послышалась озабоченность.

– Мне тут нужно поболтать с одним человеком.

– Я тебя подожду, – решительно заявила Афродита.

– Слушай, детка, делай что тебе говорят! – разозлился Арей. И заметив, как потемнели от обиды ее глаза (умением мгновенно обижаться она здорово походила на землянок), гораздо мягче добавил: – Тебе нужно срочно показаться Пеану[32]. Здесь опасна любая царапина. Это ведь полигон. Тут обычная заноза вызывает гангрену. Понимаешь? И прощай тогда рука или нога… Поверь, я многое повидал здесь.

– Да-а-а? – Афродита испуганно округлила глаза. Перспектива, обрисованная Ареем, явно не устраивала ее.

– Да-да, – не сдержавшись, ухмыльнулся Арей. Афродита медленно покраснела. Он просто решил избавиться от нее, поняла она.

– Побеспокойся-ка лучше о себе! – запустив двигатель, посоветовала раздраженная богиня.

Прежде всего, тут следует навести порядок, иначе в этой сутолоке его не сыщешь, подумал Арей.

Раздавая удары руками и ногами, подавая команды зычным голосом, ему удалось построить войска троян в подобие цепи. Порядок бьет класс – фаланги данаев начали медленно отступать в сторону лагеря, за высокой земляной насыпью которого они, вероятно, намеревались укрыться. Арей, безоружный, шагал впереди; вид его, как всегда, действовал устрашающе, желающих сразиться с ним не находилось. На это он и рассчитывал. Арей понимал, что если кто и отважится вступить с ним в единоборство, то лишь тот воин, встречи с которым он искал. Опытный боец, тот непременно должен был определить, откуда исходит опасность для войск данаев и, будучи храбрецом каких мало, попытаться устранить ее.

Так оно и случилось. Скоро он увидел колесницу, во весь опор мчащуюся вдоль цепи троян, щедро осыпавших ее копьями и стрелами. Они, однако, не причиняли заметного вреда ни коням, ни воину, стоящему в колеснице, – это был он, тот самый человек, которого искал Арей. Колесница, казалось, была неуправляемой; по крайней мере, воин не держал вожжи в руках, но при этом – странно! – они не лежали на днище, а были натянуты, будто их раздувало мощным потоком встречного воздуха. Подозрения Арея сменились уверенностью. Однако уверенность нуждается в проверке для того, чтобы стать истиной (хоть истина превыше всего, – лишь проверка возносит ее на пьедестал).