– Был, с родителями. Вот в Сен Тропе был, а в Питере не был, такой парадокс.

– Точно, был он там, помню, как то рассказывал, как они во Францию ездили, – подтвердил Сёма.

– Ну, и как там? – спросила Марина.

– Не так, как здесь, – не стал распространяться Ромка.

– Не знаю, как вам, а мне на погоду наплевать, мне есть охота, – высказался Степан, – О, кафешка…

Степан побежал к ларьку с небольшим навесом и двумя высокими столиками. На ларьке красовалась надпись «Шаверма».

– Чего это они с ошибкой шаурму пишут? – удивился Ромка.

– Темнота, это же Питер: здесь говорят не «шаурма», а «шаверма», не «бордюр», а «поребрик», – объяснил Сёма.

– Чего ещё они не так называют?

– А, не помню пока. Пойдём шавермочки навернём!

Они набили желудки Питерской шавермой и запили её отстойным кофе.

– Ну, что дальше, Стратег Иваныч? Куда кости кинем? Надо бы жильё подыскать, – обратился Стёпка к Семёну.

– Пошли в «Октябрьскую», она здесь недалеко.

В гостинице «Октябрьской» свободных номеров не оказалось.

– На вокзале бабки обычно ходят с табличками «Сдаю жильё», – вспомнил Степан.

Бабки с табличками у вокзала были, но молодёжи жильё сдавать почему-то не хотели. Друзья подходили то к одной, то к другой, но получали отказ с объяснением, что их слишком много. Компания понуро стояла у вокзала, не зная, как поступить дальше. Со стороны за ними наблюдали два молодых парня из патрульно-постовой службы. Один из них быстрой походкой направился к ребятам.

– Жильё что ли ищете? – спросил он.

– Ну, ищем, а что в этом противозаконного, – напрягся Стёпка, увидев форму на парне.

– Пойдёмте со мной, – сказал пэпээсник.

– Чего мы сделали то? – удивился Ромка.

– Пойдём, пойдём, не боись, – махнул им парень.

Все с опаской пошли за полицейским.

– Меня бабушка попросила жильцов приличных найти, – объяснял по дороге парень, – У меня глаз – алмаз. Вижу, вы маетесь, по виду – из провинции, значит, не испорченные. Да я сам приезжий – из Сызрани. Бабка мне десятая вода на киселе родня то. Она одна осталась на старости лет, ну я ей и помогаю, да и служу опять же в культурной столице. Хата у нас – песня: в центре, на Литейном проспекте. Всё рядом – Эрмитаж там, Казанский собор, Адмиралтейство, в общем – всё! Квартира трёхкомнатная: в одной комнате бабка живёт, в другой – я, а третья пустует, ну мы и решили хорошим людям сдавать. Вы надолго в Питер то?

– На недельку, – успокоившись, ответил Стёпка.

– Отлично! Давайте знакомиться, меня Витёк зовут.

Друзья Витьку представились.

Квартира оказалась действительно, приличной, хозяйка – тоже, цена была озвучена символическая.

– Девочка будет в моей комнате спать, – сразу заявила старушка, – у меня как раз лишняя кровать есть.

Витёк ушел на службу, а друзья, оставив вещи, пошли осваивать культурный центр Питера.

– Веди нас, Семечка, к тайнам, – положил руку на плечо Семёну Стёпка.

– Давайте-ка дунем, сначала, по Невскому – в сторону Эрмитажа.

Они «дунули». На каждом шагу Сёма запинался: у всех зданий он рассказывал про архитектурные стили – ампир, классицизм, барокко, на Аничковом мосту принялся описывать художественный замысел Клодта, выраженный в укрощении его знаменитых коней, даже Гостиный Двор не был обойдён исторической справкой. Что уж там говорить про канал Грибоедова, набережные Фонтанки и Мойки.

– Сёмочка! У меня уже голова болит! Такое ощущение, что здесь самоё большое количество исторических мест на квадратный метр во всём мире! – взмолился Степан.

– Я тебе больше скажу – не на один квадратный метр, а на обыкновенный человеческий шаг! – заулыбался Сёма. Вот канал Грибоедова, справа – храм Спаса на Крови, на месте, где Александра второго бомбисты убили, слева – Казанский собор.