Они служили в Германии, Мая работала там в институте биологии. Конечно, знание английского языка ей – ох, как пригодилось.

Когда она сама стала мамой, то поняла, что она зря так слепо верила своей маме, зря думала, что мама – зря не скажет. Она стала счастливой и свободной от этой ужасной фразы. Оказалось, что свободной быть прекрасно.

Мудрый папка при каждой редкой встрече потихоньку говорил Мае:

– На мамку не обижайся. Она по-своему хотела, как лучше.

А Мая и не обижалась.

Рассказ 4. Снятые шторки или не ко времени

Анна Ивановна и Ольга Ивановна, две сестры, жили вдвоём, тихо и одиноко в огромной квартире в старой части города. Здесь всё дышало историей, благородством, каким-то особенным покоем. Когда Анна и Ольга выходили на променад, то вполне вписывались в пейзажи старых зданий.

Спокойные и интеллигентные, воспитанные и тихие с виду, на самом деле они не могли согласиться друг с другом ни по одному вопросу и имели на всё каждая своё мнение, противоположное другой. Правда, в одном они, пожалуй были едины: каждая из них считала другую, родную сестру, причиной почти всех своих бед и неприятностей. При всём этом обе не могли прожить друг без друга ни одной минуты. Каждая с большой уверенностью могла сказать о себе:

–Я такая вся противоречивая!..

Анна работала в Госбанке на ответственный и руководящей работе всю свою сознательную жизнь и на девятом десятке по-прежнему считала, как счётная машинка: в уме могла умножать, делить, вычитать и прибавлять огромные числа. Анна Ивановна продолжала по привычке читать серьезную периодику по вопросам финансирования и экономической деятельности. Правда, из её ровесников уже никто не публиковался, но всё равно было интересно. Если какая-нибудь статья её задевала, она тут же выходила из своей комнаты, сплошь состоящей из книжных полок, говорила с вдохновлённым лицом:

–Ольга? ты что же это такая спокойная сидишь? Ты посмотри только, что творится в мире!

Далее следовал глубочайший анализ финансово-экономической деятельности не только Отечества, но и других держав.

Ольга в этом решительно ничего не понимала, но слушала с большим вниманием. В конце выступления Анны Ивановны робко спрашивала:

– Анечка, что же все это значит? Это хорошо или плохо? Что же нам теперь беднягам делать?

– Ничего, успокойся, все под контролем.

– Чьим?

– Чьим надо.

Ольга облегчённо вздыхала, а Анна Ивановна важно удалялась, прислонив к груди взволновавший журнал. Весь её вид теперь свидетельствовал о том, что экономической и финансовой системе мира почти ничего не угрожает

Ольга была тоже не худого десятка: всё-таки тридцать лет отработала завучем в местной школе. И на том же девятом десятке развлекала сестру чтением «Евгения Онегина» наизусть почти каждый вечер. Надо отдать должное, знаменитый роман А.С.Пушкина она знала на память почти весь.

Ольга Ивановна, как и Анна Ивановна, сохраняла ясность ума не смотря на возраст. Она дружила со многими преподавателями педагогического вуза – ей часто приносили почитать кандидатские и докторские перед защитой. Её мнением очень дорожили. У неё было необыкновенное литературное чутье, глубочайшие навыки литературного анализа, оригинальный взгляд на известные всем произведения и, конечно, огромнейший практический опыт преподавания литературы и русского языка. В её изложении все было глубоко и умно, оригинально и тонко, и, самое главное, – необыкновенно просто. Как ей это удавалось? Возможно, она и сама этого не знала. Может быть, всё дело было в том, что она сама во многих случаях сама была частью описываемой жизни и почти участником анализируемого литературного процесса.